Гэри Ван Хаас - Юность Пикассо в Париже
Пабло сделал несколько глотков и почувствовал, как в горле у него внезапно похолодело, а сознание прояснилось.
– Бог мой, что это за вино? – спросил он у официанта. – Я почувствовал неожиданный прилив энергии.
Официант с улыбкой наклонился и показал Пабло этикетку.
– Этот напиток, месье, называется «Мариани». Он делается из отменного красного вина в сочетании с порошком, получаемым из листьев коки, произрастающей в Южной Америке. – Официант подмигнул и продолжил свой обход.
Кивнув Гертруде, Пабло сделал еще глоток, продолжая разглядывать вино в своем бокале.
Гертруду рассмешила его наивность.
– Говорят, вся Европа без ума от этого напитка. Даже сам папа римский подтверждает его омолаживающие свойства.
Она обернулась к господину очень эксцентричного вида, который стоял рядом с ней. Это был Феликс Батон, тучный неряшливый критик лет сорока с чем-то, обычно очень общительный, не скрывающий гомосексуальных пристрастий.
– Ах, Феликс, вы здесь! – она кивнула ему. – Я хочу познакомить вас с этим молодым художником, поскольку считаю, что его ждет блестящее будущее.
Феликс искоса бросил на Пабло равнодушный оценивающий взгляд.
– О, в самом деле, моя дорогая?.. Я уже слышал нечто подобное.
– Феликс! Ведите себя прилично, – шутливо одернула его Гертруда и обернулась к Пабло. – Познакомьтесь с Феликсом, одним из лучших французских критиков. Он может оказаться очень полезным, если вы пойдете ему навстречу.
Но на молодого художника Феликс не произвел сильного впечатления. Пабло даже и не посмотрел в его сторону, и это возбудило в критике любопытство. Кто таков этот новичок, чтобы настолько пренебрежительно реагировать на него, Феликса?
– Так это вы тот парень, о котором мне говорил Аполлинер, – усмехнулся Феликс. – И что же такое вы делаете, что все считают столь изумительным?
Пабло хитро улыбнулся.
– Так-так, чую ловушку. Ищете, за что меня покритиковать? Но я не объясняю свои работы, я просто пишу.
Гертруда сразу же почувствовала повисшее в воздухе напряжение.
– Пожалуй, я оставлю вас, господа, поболтать, но ведите себя прилично, – сказал она, уходя к гостям, стоявшим у камина.
Феликс продвинулся ближе к Пабло с выражением изумления на лице.
– Очень умно… – заметил он. – Знаете, вы производите впечатление сильного, неразговорчивого человека. Честно говоря, мне все равно, что вы делаете, но дам вам один совет: если хотите преуспеть, окружите себя правильными людьми. Рука руку моет. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
– Понимаю… Полагаю, вы имеете в воду людей, подобных вам?
Феликс расплылся в широкой улыбке, будто растолстевший Чеширский кот.
– Попали в точку, – промурлыкал он.
Феликс положил руку на плечо Пабло и стал ласково поглаживать грубую ткань его рубахи.
– Я думаю, вы ошибаетесь насчет меня, – сказал Пабло, осторожно убирая руку Феликса.
Пабло встал и направился к столу с угощением, возле которого все еще стояли Фернанда с Аполлинером.
Когда Пабло отошел, Феликс усмехнулся и стал наблюдать, как тот подходит к столу и наполняет свою тарелку. Феликсу нравилось, когда победа давалась непросто.
– С кем это ты разговаривал? – спросила Фернанда, потягивая вино.
Неожиданно вмешался Аполлинер:
– Это, моя дорогая, не кто иной, как Феликс Батон, один из наших самых известных критиков. Говорят, одно его слово может создать или разрушить карьеру художника. Mucho influencia, mi amigo [26] , —и Аполлинер подмигнул.
Это сообщение взволновало Фернанду. Вот что могло бы помочь Пабло прорваться, именно это им было так нужно. Но Пабло следовало быть более вежливым, не становиться в позу, смирить гордыню. «Как же, держи карман шире!» – подумала Фернанда.
– Пабло, разве это не замечательно? И что же он тебе сказал?
– Он сказал, что ему неважно, что я делаю, пока я буду стараться подыгрывать правильным людям.
– Ну, и что в этом плохого?
– Я думаю, Пабло пытается вам сказать, – снова вмешался Аполлинер, – что Феликс сделал ему предложение!
Это озадачило Фернанду.
– Что, нечего сказать, любовь моя? – рассмеялся Пабло.
Внезапно подошел Феликс и похлопал его по плечу.
– Вы не представите меня вашей даме? С месье Аполлинером я уже знаком.
– Пожалуйста, это Фернанда Оливье… Довольны?
– Очень приятно с вами познакомиться, – сказал, поклонившись, Феликс и поцеловал руку Фернанды.
Она пошла даже дальше – слегка присела в реверансе.
– Мне говорили, что вы лучший критик в сфере искусства!
– Возможно, дорогая, – сказал самодовольно Феликс.
Но с этого момента он, в сущности, больше не обращал на нее внимания, а смотрел только на Пабло.
Гертруда, стараясь привлечь внимание Фернанды, помахала ей с другого конца залы.
– Ах, кажется, меня зовет Гертруда. Надеюсь, вы меня извините, – сказала Фернанда и шепнула Пабло на ухо: – Будь милым с этим человеком. Как знать, что из этого может получиться.
Аполлинер понял, что ему тоже лучше отойти, и отправился вслед за Фернандой.
– Пожалуй, я к вам присоединюсь.
Пабло взял тарелку со стола, обильно уставленного едой, и наполнил ее салатом и дымящимися спагетти болоньезе, а затем впился зубами в сырный крокет.
Феликс потащился за Пабло, что ужасно того разозлило. Пабло так набил рот едой, что чуть не подавился. А Феликс медленно опустил руку и похлопал Пабло пониже спины.
Тот, обернувшись, осклабился.
– А, так мы ищем развлечений?
– Ты, кажется, парень смышленый, – ухмыльнулся Феликс. – Все талантливые мальчики хотят признания…
– Да ну? – сказал Пабло, удивленно глядя на собеседника. – Что же, знайте: если вы еще раз прикоснетесь ко мне своей липкой рукой, уйдете отсюда безруким!
Затем Пабло повернулся и неожиданно надел на голову Феликсу свою тарелку, наполненную едой. Гости расхохотались. Посреди комнаты стоял и трясся от возмущения великий Феликс Батон, а по его толстому лицу сползали куски салата и змейки спагетти.
Пабло отошел в сторону, оставив униженного Батона возле стола в полном одиночестве, с выражением ужаса и негодования на лице.
Гертруда подбежала к Феликсу и, притворяясь обеспокоенной, стала стирать пятна с его пиджака, изо всех сил стараясь удержаться от смеха.
