Г. Штоль - Шлиман. "Мечта о Трое"
Когда он, отложив в сторону книги, обдумывает, каким языком ему теперь целесообразнее всего заняться, одно за другим приходят два письма от друзей. Первого он знал еще со школьной скамьи, а со вторым познакомился в Гамбурге. По странному совпадению оба они, посылая ему свои рекомендательные письма, предназначали их для большой экспортно-импортной фирмы «Шредер и К0». С этими письмами отправляется он в большой дом, лежащий на Гееренграхт. После долгого ожидания его принимает один из владельцев фирмы.
— Нам, собственно, — говорит тот, — в настоящий момент не нужны новые служащие. Но чтобы не огорчать наших партнеров по торговле, мы можем взять вас вначале на испытательный срок. Из писем явствует также, что вы, помимо немецкого и голландского, владеете английским к французским.
— Кроме того, итальянским, испанским и португальским.
Шредер удивленно поднимает глаза. Даже в таком важнейшем центре торговли, как Амстердам, не очень-то часто встречаешь людей, способных вести корреспонденцию на семи языках. С некоторым сомнением смотрит он на очень худого, бледного, невзрачного на вид молодого человека, выдающего себя за полиглота.
— Сколько вам лет?
— Двадцать два.
Коммерсант откинулся на спинку своего кожаного кресла и раздумывает.
— Ну хорошо, мы дадим вам возможность проявить себя и проверим ваши знания. Вы не похожи на человека, который хочет меня обмануть. Итак, сначала трехмесячный испытательный срок. В этом случае ваш оклад будет составлять сорок восемь гульденов в месяц. Если вы согласны, то можете с первого марта приступать к работе.
— Согласен, — отвечает Шлиман и покидает контору.
«Вот я и поднялся на вторую ступень», — думает он. Однако, вернувшись в свою продуваемую ветром каморку на чердаке, которую и печь не очень-то скрашивает, он в виде исключения не учит наизусть иностранные тексты. Он думает о кабинете своего нового хозяина. Даже в нойштрелицком замке не видел он более красивого бюро: взять хотя бы инкрустации — подлинное чудо искусства. А тяжелые восьмисвечные серебряные канделябры! А ковер, в котором утопает нога! По стенам — портреты предков, модели принадлежащих компании кораблей к чудесная картина, изображающая плантацию индиго в Индии. Вот такую контору надо иметь, таким коммерсантом, как Шредер, надо стать! Упрямые складки появляются у краешков рта, когда он решает добиваться этой цели. Пусть фантазеры и мечтатели завоевывают небо, он, напротив, будет завоевывать землю! «Но нет, — проносится вдруг у него в голове, — глупость, этого я совсем не хочу, не хочу стать богатым ради власти, ради ковра, серебра и картин. Я хочу богатства лишь как средства для достижения более высокой цели. Конечно, хороша плантация индиго на стене у Шрёдера. Но пусть она у него и останется! А я ведь хочу Трою — дворец Приама в тысячу раз прекраснее, чем все сокровища Индии, которыми всегда владеют те или иные собственники — Троя же и Гомер принадлежат всему миру...»
Испытательный срок еще не кончился, когда Шрёдер снова вызвал к себе молодого корреспондента и бухгалтера. В нем он почувствовал задатки крупного коммерсанта, из той породы, к которой в прошлые века принадлежали ганзейские купцы. Не только потому, что Шлиман выполнял каждое поручение быстро и хорошо, это делали многие: ни в одном из филиалов фирмы Шрёдера не было медлительных и плохих работников. Главное преимущество новичка именно в том, что он никогда не ограничивается исполнением порученных заданий, не сидит все время в конторе, а, как только позволяют дела, ходит по складам и порту, может с одного взгляда отличить яванский сахар от гавайского, а гавайский от суринамского, умеет на ощупь определить происхождение и качество индиго, этого важнейшего продукта торговли с Азией, начинает защищать интересы фирмы и на бирже, читает все иностранные газеты и из сложившейся политической обстановки делает правильные выводы в отношении рынка. Не в последнюю очередь ему ставится в плюс и то, что он знает многочисленных рабочих и служащих фирмы, знает их жизнь и их заботы.
— Нам не нужно тратить много слов, дорогой Шлиман, — говорит Шрёдер, — вы, разумеется, остаетесь у нас. По окончании испытательного срока вы станете получать девяносто гульденов в месяц. О деньгах не беспокойтесь. Если вы и впредь будете так работать, как работали, то мы скоро опять прибавим вам жалованье.
Шлнман чуть улыбается, когда в этот вечер идет домой. Конечно, его изменившееся к лучшему положение потребует больших расходов. Сотрудник Шрёдера не может обходиться одним костюмом. В отношении жилья и питания, разумеется, не нужно многого менять. Все же теперь можно будет делать сбережения не ценой строжайшей экономии и лишений.
Первым делом он посылает отцу два бочонка лучшего бордо и ящик самых дорогих гаванских сигар. Не любовью вызвана эта кичливая посылка — она самое убедительное доказательство, куда более сильное, чем хвастливые письма сестрам: видишь, и без твоей помощи, чтобы не сказать — вопреки тебе, а я кое-чего достиг! Впрочем, отец остается для него бесконечно далеким: даже известие, что тот продал свой хуторок, чтобы приобрести трактир, никак не трогает Генриха. Одновременно с посылкой отцу он отправляет и другие — маклеру Вендту, сестрам и братьям.
Теперь ему почти каждый месяц повышают оклад. Он работает полтора года в торговом доме Шрёдера, а под началом у него уже пятнадцать бухгалтеров и корреспондентов: он становится поверенным фирмы.
В это же время недельный счет, врученный ему хозяйкой, гласит: две булочки — 0,10; хлеб — 0,20; две рюмки водки — 0,13; две с половиной унции масла— 0,25; пять булочек — 0,22; пол-унции чая — 0,20; пять унций сахара — 0,35, и так далее, всего, включая плату за комнату, — 3,75 гульдена.
Однажды утром хозяин говорит со своим молодым поверенным о русском рынке, который за последние годы приобретает все большее значение. У фирмы неприятности: лондонский агент одного московского торгового дома неправильно понял посланное ему письменное сообщение. Плотников уже несколько лет в Англии, но только, теперь выясняется, что он все еще весьма слаб в английском — именно на этот раз он из спешки не передал письма, как обычно, своему корреспонденту. Кто должен теперь взять на себя убытки? Ясно, находящиеся в Москве братья Малютины не согласятся, а кому это делать — Плотникову или Шрёдеру, — решит суд, если не удастся договориться по добру.
— Очень досадно, — сетует Шрёдер, — что эти русские не могут выучить прилично английского языка!
— Или что мы — прилично русского! — парирует Шлиман.
— Дорогой мой Шлиман, — смеется Шрёдер, такая безумная мысль могла прийти в голову только вам! Русского языка еще никто у нас не учил, к тому же он слишком труден. Насколько я знаю, во всей Голландии есть только один человек, понимающий по-русски, — вице-консул Танненберг. То есть знает ли он на самом деле хорошо русский язык, мне тоже неизвестно. Может быть, он только делает вид, что знает. Но хватит об этом. Что советуете вы предпринять в этой неприятной истории с Плотниковым?
