Анатолий Терещенко - Командир Разведгруппы. За линией фронта
Заместитель наркома обороны снова вызвал к себе Старинова и решил поделиться своими «продуманными» планами поистине чудовищного масштаба. Минер пришел в ужас от предлагаемых прожектов невежды! В своей книге «Записки диверсанта» Старинов вспоминал:
...«К сожалению, надо признать, что дома поджигались партизанами, выполнявшими приказ Сталина «Гони немца на мороз!» Но мне вспоминается наша война с Финляндией в 1939–1940 годы. Финны при отходе эвакуировали 99 процентов своего населения.
Мы приходим в село, а населения нет. Часть домов приведена в негодное состояние, часть заминирована минами замедленного действия. Продрогшие и измотанные солдаты набивались в такие дома по 50—100 человек. Когда дома взрывались, мало кто оставался в живых. После этого мы уже старались подальше держаться от любых зданий и сооружений…
И вся армия мерзла в палатках. Да, финнам удалось выгнать нас на мороз. А теперь, когда мы решили воспользоваться их опытом, что получилось? Стали поджигать деревни, в которых жили свои же крестьяне! Немцы говорят:
«Посмотрите, что делают большевики! Вас поджигают! Помогите нам охранять ваши деревни!»
Старинов был категорически против таких поджогов и подрывов. Он считал, что население захваченных немцами территорий не виновно в том, что оно оказалось под оккупантами. Виновно в таких ситуациях всегда руководство страны, его армия, но не простой народ. Такая позиция профессионала-минера раздражала некоторых руководителей в Москве. С таким подходом был не согласен Мехлис, к которому Сталин почему-то относился, особенно в начальный период войны, с полным доверием и прощал ему многие как незначительные просчеты, так и роковые ошибки, тянувшие по своим последствиям и ущербам на преступления.
Старинов и Святогоров считали, что в этой борьбе с противником надо оставаться человеком по отношению к своим людям, страдающим от оккупационного режима, особенно при массовых диверсионных акциях.
– Останешься человеком, если будешь переживать боль чужую, как свою, – часто напутствовал Старинов своих подчиненных.
Это было его жизненным кредо до последних минут пребывания на этой земле, когда уставшее сердце ветерана остановилось. Это случилось 18 ноября 2000 года в 16 часов 50 минут. Он прожил 100 лет, три месяца и 15 дней. За свою вековую жизнь разведчик-диверсант участвовал в четырех войнах, лично пустил под откос 18 вражеских эшелонов, а на сконструированных им минах подорвано около 12 тысяч фашистских поездов. ПМС – противопоездная мина Старинова признана самым эффективным подрывным средством Второй мировой войны.
Кстати, говоря о политике «выжженной земли», о чем сегодня пишут некоторые недобросовестные борзописцы, следует в заслугу Сталина поставить то, что в своих личных указаниях, направленных на фронт на имя члена Военного Совета Юго-Западного фонта Н. С. Хрущева, руководитель СССР, узнав о «смелых распоряжениях партийца при лампасах», писал о недопустимости уничтожения водопроводов, считая, что пострадает население от этого варварства.
Кроме того, он верил, что неприятеля всё равно Красная Армия выбьет из городов, а потом придется вкладывать средства в восстановление коммунального хозяйства. Такие операции он считал недопустимыми с чисто экономических и даже нравственных позиций, зная, что война не очень любит моральных сентенций.
Вместе с Ильей Григорьевичем в одной из упоминаемых уже операций в Харькове был задействован чекист-разведчик киевлянин Александр Святогоров. Они познакомились ещё до войны на украинском Полесье в городе Ровно. Это было на занятиях в школе Украинского штаба партизанского движения, где готовились диверсионные кадры на случай агрессии Германии.
Слово Святогорову:
...«Несмотря на тревожную предэвакуационную обстановку, воздушные налеты, рабочие Харькова быстро наладили серийное производство сложных противопехотных и противотанковых мин. Мины закладывались так, что со стороны казалось, будто саперы строят дзоты или какие-то другие оборонительные укрепления. По приказу Старинова только в некоторые из сотен скважин устанавливали мины, остальные заряжали холостыми пакетами…
Дело усложнялось тем, что за нами следили вражеские лазутчики, которые наводнили город. Были среди них и инициативники, желающие преподнести старателям «нового порядка» плоды своих «бдительных наблюдений». Старинов то и дело отмечал, что около некоторых секретных скважин появляются неизвестно откуда взявшийся булыжник, заломленная ветка или зарубка на дереве.
Среди объектов, подлежащих минированию… был и дом на улице Дзержинского, под № 17, известный в то время всем харьковчанам. Там в сентябре-октябре 1941 года жил первый секретарь ЦК КП(б) Украины Никита Хрущев. У нас был расчет на то, что в этом привлекательном и удобном особняке поселится кто-либо из высшего немецкого командования. Но Хрущев наотрез отказался выезжать из дома: дескать, это вряд ли останется незамеченным, возникнут подозрения – и операция будет провалена.
Никита Сергеевич не изменил своего решения, даже когда на станции Харьков-1 под паровозом неожиданно сработал замыкатель замедленного действия, установленный на месяц.
Пришлось вести работы в доме при Хрущеве.
24 октября фашисты ворвались в город…
Военным комендантом Харькова был назначен генерал-майор Георг фон Браун – командир 68-й пехотной дивизии (кстати, кузен известного создателя ракет ФАУ-1 и ФАУ-2 Вернера фон Брауна, который со временем оказался в США)».
Сначала важный фашист жил в небольшом домике на окраине города, а когда немецкие саперы проверили «особняк Хрущева», то нашли так называемую «блесну», которая была специально «замаскирована» таким образом, чтобы вражеские саперы её бы обязательно обнаружили. Вторая мина была спрятана более надежно – на глубине полтора-два метра, а поэтому добраться до неё они не смогли. Именно она и сработала в нужный момент – т. е. в нужном месте и в нужное время, – 14 ноября 1941 года. Но вот что было интересно – Старинов в это время находился в Воронеже, за 300 км от Харькова. Именно оттуда в 4.20 он скомандовал: «Взрываем мину номер два!» Эффективность дистанционного подрыва заинтересовала гитлеровскую разведку, которая сразу же приняла энергичные меры по розыску образца «минной радиостанции», а также самого Старинова.
Браун с двумя десятками старших офицеров отправились на вечный отдых к праотцам… Для них война закончилась. А перед этим такой же миной был подорван штаб 68-й пехотной дивизии вермахта.
