Олег Попцов - Тревожные сны царской свиты
Движение просело в информационном противостоянии.
Обновление ТВ-Центра. Смена всего творческого ядра, возможно, и была вызвана необходимостью, но не в таком масштабе. Заступившие на вахту оказались менее профессиональны, нежели предшественники, хотя и предшественники были не асами А если к этому добавить режиссерское скудомыслие, то команда оказалась не способной к конкурентной борьбе, тем более в экстремальных условиях. В таких ситуациях команду в расчете на обучаемость не подбирают. Нужны готовые спецы и если асов покупают другие, то следует перекупить.
В одной из бесед, которые у меня случались с Евгением Максимовичем, меня несколько озадачил вопрос мудрого и хитрого Примакова.
— Скажите, на что они рассчитывают? (Примаков имел в виду кремлевскую команду).
Минутой ранее мы говорили о жесточайшем непрофессионализме современных политиков, о поверхностном анализе, о хамстве, которое в понимании политиков заменяет образованность, и о многом другом. Мне не хотелось разочаровывать уважаемого и любимого мною Евгения Максимовича, но я ответил, возможно, и прямолинейно, но честно: «Березовский и компания, Евгений Максимович, рассчитывают на непрофессионализм вашего предвыборного штаба, на его неумение работать в изменившихся, перенасыщенных паскудностью условиях, той самой паскудности, которая и есть суть ваших главных оппонентов. В этой сфере они доки. И, судя по тому, как проседает ОВР, они не ошиблись».
До выборов осталось меньше двух недель. Закроешь глаза — и можешь сказать: меньше недели, меньше трех дней, двух…
Суд, выигранный Лужковым против Доренко, — малая компенсация нервного урона, который нанесла вакханалия лжи и клеветы. Пустяк, но все равно приятно.
А вот третьему номеру в списке ОВР не повезло. В Петербурге отменили губернаторские выборы, назначенные на 19 декабря. Верховный суд так решил. Городской санкт-петербургский суд подыграл Яковлеву, закрыв глаза на существенные нарушения при голосовании. Подыграл политически. А Верховный суд подыграл «Яблоку» — и опять же политически, посчитав эти нарушения перевернувшими мир. Выиграет ли Яковлев свои выборы через полгода, сказать трудно, но встав в ревнивую позу к центру, чем всегда славился Питер, он уж точно приобретет сторонников, если умело разыграет эту карту. Так что на его месте я бы не опротестовывал это решение.
И еще. Верховный суд практически приковал Яковлева к движению «Отечество — Вся Россия».
ПЛАЧ
Уходит в прошлое эпоха, эпоха Ельцина. Грустно, что ее завершает не достойный финал, а агония.
Так бывает. Мы еще раз перенадеялись.
Просчетом реформаторов были не только их ошибки. Их главной нерешенной проблемой оказался Борис Ельцин, который и привел их к власти.
Совершив в 1996 году обман общества и избрав во имя удержания власти тяжело больного президента, реформаторы приговорили и реформы, и себя поименно.
Будем честны: все самое значимое, пусть противоречивое, но сотворенное во имя торжества демократии и преобразований, Ельцин совершил до 1996 года.
Свой второй президентский срок Ельцин исполнял относительно, это чрезвычайно ослабляло власть в целом, лишало ее наступательности и воли.
В сознании нации стал складываться образ малоподвижной, недужащей и ленной власти. Власти внушаемой и безвольной, потому как каприз и раздражение никогда не заменяли воли. Назови ее как угодно: политической, властной, управленческой.
В 1996 году мы возвели на престол «царя», а мы голосовали за него, который так и не понял, что власть никогда не бывает пустующим пространством. И не использованная тобой власть, но предписанная тебе высшим законом, и неважно, по какой причине не использованная, в силу твоего устойчивого недомогания и недомыслия будет непременно востребована людьми, к тебе приближенными. И употреблена ими на свой лад, и в пользу своей корысти.
И чем обширнее поле этой властной корысти, творимой за спиной твоего имени, тем глубже пропасть, в которую рушится Владыка.
Мы искренне хотим, чтобы президент передал бразды правления в срок, а не ранее того. Хотя бы одно дело в России пусть будет уважительно доведено до конца — судьба первого демократического президентства.
Пусть будет все по-человечески — достойно.
Ну а история рассудит.
Стране очень нужна властная образованность и мудрость.
Заслуга Ельцина в том, что он подарил России импульс демократического развития и был хотя и противоречивым, но гарантом этого развития, пока хватало сил.
Его беда в другом: он просмотрел момент, когда власть выскользнула из его рук и пошла по рукам, власть не заслуживающим.
Наверное, он скажет фразу, в таких случаях привычную. Ее положено говорить уходящим: «Вы еще вспомните меня. Вы еще пожалеете, что я ушел». Все может быть.
То, что долго не забудем, — спору нет. Дорога мало что не проложена и не мощена еще. Как же забыть!
А вот жалеть не хотелось бы. В таком случае мы зряшная нация и у нас нет доброй судьбы.
СОН
Крик был похож на стон, смесь страха, отчаяния и боли. Все разом вырвалось из груди и так же мгновенно стихло, оставляя слышным в тишине лишь отрывистое, свистящее дыхание.
Он проснулся. Жена первой услышала этот крик и вскочила с постели.
— Что случилось? — испуганно спросила она.
Какое-то время он лежал молча. Веки чуть вздрагивали, реагируя на свет. Губы еле заметно шевелились. Он ждал, когда пройдет внезапная испарина. Сон напугал его.
В приоткрытую дверь просунул голову начальник охраны. Жена жестом попросила его уйти.
— Мне приснился сон, — неожиданно сказал он.
— Господи, — пробормотала жена. — Я так испугалась. Думала, сердце.
Взмокшее мгновенно тело медленно остывало. Он почувствовал озноб.
— Мне холодно, — сказал он.
Жена открыла шкаф и вынула запасное одеяло.
— Положи его в ноги, — сказал он.
В спальне было тихо. Поскрипывал паркет за дверью. Шагов не было слышно. Жена догадалась: «Начальник охраны нервничает».
— Мне приснился сон, — повторил он отстраненно.
— Как приснился, так и забудется, — успокоила жена, угадывая в его словах тревогу.
— Скверный сон.
— А ты не думай об этом, — сказала жена.
— Не могу.
Она боялась спросить, о чем сон. Он заговорил сам.
— Будто я еду в машине. Ты же знаешь — всегда дают зеленый коридор, перекрывают движение.
— Знаю, — сказала жена.
— И вдруг все остановилось. Я спрашиваю: «В чем дело? Почему остановились?» А начальник охраны отвечает: «Хоронят кого-то». — «Так скажите им, чтоб пропустили. Они что, не видят, кто едет?» — «Говорят, нельзя. Вас хоронят». И при этом смотрит на меня, не опуская глаз.
