Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
Приезд делегации лейбористов 15 октября. Шереметьево. Игры Б. Н.'а — темнил с приемом у Брежнева. Переговоры на секретариате ЦК. Эффективность Загладина и Иноземцева. Метаморфоза лейбористов — прагматизм, цинизм, искренность.
Проблема «коммюнике», которую мы с Джавадом потом уладили за 20 минут в «Советской» на ужине. На другой день у Брежнева в Кремле, сразу после Политбюро. Три фото и проч. корреспондентов. «Дорогой товарищ Брежнев» — Фут обеими руками жмет руку Брежневу и это создает сразу нужную инерцию. Шок от того, что — ни идеологии, ни пропаганды. Ответ Фута — собственно, комментарий к тому, что говорил Брежнев. Но и реакция на напоминание о 1940-41 годах. Вторжение Хили — хитроумный ход с подменой того, что говорил накануне Иноземцев (о Брежневе на войне, о нем как руководителе оборонных дел, понимающем, что такое война и т. п.). Б. Н. испортил нам с Блатовым заключительную памятку Брежнева (который сидел ведь рядом), посоветовал ему снять игриво-интимные места, которые безусловно украсили бы финал.
Хили попросил текст произнесенного Брежневым, нахально прервав его на полуслове. Тот разрешил дать. В итоге: все очень понравились друг другу и «расстались друзьями». И Генсек тут же распорядился преподнести им подарки, которые оказались довольно дорогими.
Вечером прием в английском посольстве (я впервые там).
С 25 сентября по 4 октября — в Англии с Джавадом, на конференции Лейбористской партии.
Лондон: 25, 26, 27. Встреча (инструктивная) в посольстве. Разработка плана действий по итогам Фута и Ко в Москве.
Затем поездка в Брайтон на саму конференцию. Встречи, митинги, прощания.
17 октября 1981 г.Лондон и Брайтон далеко позади. На работе — тексты, тексты, совсем другие. Б. Н. неугомонный придумал в ответ на Пентагоновскую «Советскую военную мощь» сделать контр-книгу по типу «Американская военная мощь». Подговорил Устинова. Я ездил к генералам на ул. Фрунзе в Генштаб. Обсудили план. К концу года издадим. А пока — статья в «Правде», которая вот-вот появится. Тоже подготовлена генералами, но потом я ее сильно правил. Вчера Б. Н. разослал ее по Политбюро.
Одновременно, на эту же тему «письмо братским партиям», которое мы сочинили за одни сутки в прошлую пятницу, а в генштабе выверяли наши цифры целую неделю.
Поток текущих дел и бумаг. Интервью Брежнева для «Шпигеля» в связи с предстоящим визитом в Бонн. Статьи Г. Миса для «Правды» и «Коммуниста». Я их отложил на потом, после визита.
Приветствия ЦК Макленнану в связи со съездом КПВ в ноябре и со 100-летием Галлахера (бывшего генсека КПВ). Бумага о согласии, наконец, включить в английское издание работу Маркса «Разоблачения дипломатической истории XVIII века», где он клевещет на Петра и Калиту, и вообще несет ненависть к России (был об этом крупный разговор у меня с Макленнаном в Лондоне, но — угрожают прекратить все издание!). Думаю, Зимянин опять заартачится, будет шуметь, хотя Б. Н. вроде бы примирился.
И все это фактически приходится самому. Прав Жилин: структура Отдела, его состав страшно отстали от характера работы Отдела. Главное, что из него выходит, так или иначе должно проходить через консультантов, через меня, Загладина, Брутенца. Сектора в большинстве своем не приспособлены к литературно-политической работе, писать «на вынос» не умеют, но консультантов (настоящих) в Отделе — 4–5 человек! Оттого и страшные перегрузки у одних, и безделье — у большинства, при почти одинаковой зарплате.
Б. Н. собрался на съезд ФСП к Миттерану. И тут думает море поджечь, а главное — хочется во Францию. Коммунистов это озадачило, Гремец назвал (послу) «большим подарком» (уровень). Б. Н. долго колебался, но советовался не со мной. Тем более, что в проектах документов съезда порядочно и «советской угрозы», и «довооружения» (из-за СС-20), и атлантизма, и Афганистана, и Польши, и даже прав человека.
Пришел том I четырехтомника Байрона, «Дон-Жуан». Гениально все-таки. А читать хотя бы минимум из журналов и книг — совсем некогда. Плохо это.
Московские булочные оскудели, а к вечеру в них уже практически пустые полки. И уж тебе никакого хлебного разнообразия. А Суслов перед кафедрами общественных наук распинался в Кремле на днях о «зрелом» и «развитом» социализме. Даже Б. Н. рассказывал мне, какие замечания он делал по предварительному тексту и по просьбе докладчика. Горько и зло «усмехнулся» на этот счет: со мной такое себе позволяют (я то, мол, Секретарь ЦК, знаю действительное положение дел!).
5 декабря 1981 г.Вчера в Кремлевском дворце отмечалось 40-летие битвы под Москвой. Аплодисменты Сталину (показанному на экране). Бурные — в зале. Все встают. Удивление Брежнева: как это, мол, в честь кого-то еще могут вставать и устраивать овации. Нехотя приподнялся.
Почему-то Гришин не упомянул сибирские дивизии.
С одной стороны — да, хорошо, что чтут память о 41 — ом годе. Но с другой, ностальгический патриотизм — единственное, что может сейчас вызывать неподдельные чувства единства.
А настоящее — в Москве уже нет масла.
Сегодня субботник. Давки в метро, а над эскалатором — Зыкина про «Малую землю». Нарочно не придумаешь! Впрочем, заметил вчера в Кремле, не очень-то горячо хлопали при произнесении его (Брежнева) имени. Дежурно, по установившейся норме. При всем старании подхалимов битву под Москвой никак оказалось невозможно связать с его именем.
Но — окупится! Приближается его 75-летие!
23-28 ноября в Праге. Совещание 90 партий по журналу ПМС. Японцы нас крыли… Но все остальные — прелестно. И за Совещание МКД делегаций двадцать высказались. А зачем оно?… И много ли значат многие из этих 90 партий?! Да и зачем красный флаг над действительно большим антивоенным движением.
Чехи. Чехословакия ломится от жира и довольства. 86 кг. мяса на душу населения. Рядом голодная и злая Польша. И все это — социалистическое содружество во главе с нами.
Меньшиков и Богданов в Венгрии на семинаре по американской политике в отношении Восточной Европы. Мой друг Дьюла Хорн высказался там о нашей политике в отношении «друзей»: «С союзниками так не поступают». И Венгрия обратилась в МВФ.
Выборы в Академию. Брутенц, Шмидт, Волобуев клянчат… К Б. Н.'у шлют меня замолвить за них туда. Стыд и срам. Впрочем, вписывается в общий нравственный распад. Трухановский рассказал, как Бромлей преграждает ему путь в академики: Рыбакову (академик — секретарь исторического отделения АН СССР) сказал, что у него (Трухановского) жена еврейка. И тот стал проверять. Пригласил в гости с женой. А потом попросил, чтоб дочка, студентка истфака, подошла к нему на факультете. Трухановский написал записку, запечатанную, которую она должна была передать Рыбакову («Вашу просьбу, мол, выполняю. Вот моя дочь»). Не знаю, убедился ли Рыбаков, что обе — и жена, и дочь — еврейки. Как он будет теперь голосовать — неизвестно.
