Кристиан Бейл - Смертельный гамбит. Кто убивает кумиров?
— От Джерри? — проскрипел не хуже фонаря, сверля меня неодобрительным взглядом.
— Да, — спокойно отозвался я, думая: «А иногда хорошо быть суперменом, чтобы, входя в подобные заведения, точно знать, выйдешь ли оттуда».
Нас пропустили, и я, честно говоря, был рад, что Лас со мной. Он, судя по напряженному взгляду, тоже. Провели нас в комнату — дальше моего спутника уже не пустили, он обнадеживающе мне улыбнулся и уселся в кресло. И так спокойно уселся, словно всем своим видом показывал, что будет ждать меня тут, сколько бы на это ни ушло времени. Признаться, я был ему благодарен за эту поддержку и откровенно пожалел, что на первый взгляд воспринял его как равнодушного телка для зарабатывания денег. Меня же провели в курильню, довольно бесцеремонно толкнули на подушки, устилающие пол на восточный манер. Я сел «по-турецки», ожидая своего собеседника. Он вошел тихо, но я услышал, резко обернулся и увидел перед собой Джеймса Андансона. Того самого папарацци, который якобы первый оказался в туннеле после аварии, и того самого, о таинственной смерти которого кричали все таблоиды:
— Доброй ночи.
Всматриваюсь в лицо этого человека. Обычный, в общем-то, человек. Даже не красавец, но и не урод особенно. А вот судьба у него воистину увлекательная. Первым удосужился снять убитого Джона Леннона. Первым запечатлел новорожденного сына леди Ди. Первым умудрялся добывать сенсационные снимки знаменитостей, попавших в пикантные ситуации. «Вода камень точит» — собственно, это и был принцип работы Андансона. Надо сказать, снимки у него получались изумительными. Кажется, никто лучше него не снимал королевских особ. Принцессу Диану фотограф запечатлевал тоже, и не раз.
— Я любил Анри, — Джеймс сел на подушки и откупорил бутылку виски. Разлил по стаканам, мы молча выпили. В воздухе запахло хорошим алкоголем и сандалом. Сочетание пьянящее, но я ни на секунду не спускал глаз с фотографа. Сейчас он говорил правду, и это было видно. И то, как ему трудно рассказывать, и как трудно признаваться.
— Он был классным парнем, хотя, конечно, никогда не отличался идеальным характером, никогда не был просто положительным героем, к которому никто не придирался. Одно время он очень много пил, но прежде чем устроиться в Службу безопасности, прошел курс лечения. Подумайте сами: ну кто возьмет в охрану человека, неспособного держать в руке оружие из-за похмельной дрожи?
Я молча кивнул — мол, понимаю: только дурак или тот, на кого хорошенько надавили, чтобы он взял этого человека. Об этом так и сказал Джеймсу:
— Блат?
Прищуренный взгляд.
— Его тошнило, если он выпивал больше бокала вина, Бейл. Он очень дорожил своей работой и слишком боялся меня потерять, чтобы пить. Я понятно изъясняюсь?
Я снова кивнул: теперь точно понятно.
— В 1992 году во время занятий в аэро-клубе [5] произошла авария, и владелец самолета, с которым во время посадки столкнулся Анри, должен был нам некоторую компенсацию, хотя на самом деле. Анри был пьян в стельку, как его допустили к полетам, не знал. Знал только, что брошу его. Он куражился, красовался, ему казалось, будто жизнь слишком проста, чтобы я был рядом с ним. Я убеждал, просил, приводил примеры, но он пил. Я терпел два года, а после этого случая просто собрал сумку и ушел. Понятно изъясняюсь?
Я снова кивнул. Думая про Анри и Джеймса, вспомнил про Диану и Додди, про Чарльза и Камиллу. Они все были похожи — переживали горькие и радостные чувства, теряли, страдали, плакали и наслаждались лаской любимых. Простые, человеческие ценности, которым не указ государственная политика и принятые устои общества, ведь речь идет о любви.
— Мы не виделись год. — Улыбка тронула губы Джеймса. — Он пришел в воскресенье, если не ошибаюсь, 14 мая, принес огромный букет и, запинаясь, говорил о любви, что ради меня прошел сложнейший курс так называемых двенадцати ступеней, нашел людей, которые ему помогли, и вернулся ко мне.
Я не ханжа и прекрасно понимал, что мы говорим именно о любви, о семейной паре, сложившейся наперекор условностям. Потом мы смотались в Голландию, заключили брак, и были вместе до 1997 года, не афишируя наши отношения. Жили в Лионе, иногда ездили в Лондон, а когда Поль устроился в «Риц», чаще находились в Париже.
— Он сильно изменился за год?
— Довольно сильно: он стал собранней, и его тошнило, если он позволял себе больше бокала вина в праздники. Меня это устраивало.
— А работа?
— Повышение?
— Да.
— Получил довольно быстро, ему доверяли сопровождать самых представительных гостей отеля.
Пристально смотрю на Джеймса:
— Так вы работали на Ми-6?
Немного побледнел, но и только:
— Да, я работал их агентом по 1999 год, — слабая улыбка, — сейчас, считайте, на пенсии.
— Не боитесь неприятных вопросов?
— Вас прислали от Джерри, — сказал он, добавив нам выпивки, — и я могу говорить свободно, но лишнего не скажу, да и не отвечу, если сформулируете вопрос неверно. Итак?
— Ми-16 знали о вашей связи с Анри?
— Да.
— Одобряли?
— Нет.
— Кто вас прикрывал?
— Я хотел соскочить, мне не нужно было прикрытие.
Меня внезапно озарило:
— Вас перекупил Мухаммед Аль-Файед?
Лукавый взгляд в ответ.
— Вы хитрец.
— Стараюсь. Так как?
— Он помог мне остаться в живых, когда у меня земля горела под ногами. Авария и мой «труп» в сгоревшей машине — дело рук его людей: я наконец смог избавиться от Ми-6.
— А оплата?
И тут Джеймс внезапно изменился в лице.
Я знал: ему не хочется отвечать, но ему приказали. Он большим глотком осушил стакан, и я сразу налил ему новую порцию.
— Это была компенсация, — глухо, не глядя на меня.
Я как-то и не удивился и сразу все понял, так просто, словно все это знал:
— За Анри?
— Да.
Осколки хрустели под его пальцами, когда он стиснул стенки стакана. Я дал ему платок, чтобы он вытер кровь.
— Вы знали, что покушение предназначено Додди?
Пауза.
— Знал.
— А принцесса?
— Случайная жертва, — он обхватил виски ладонями и сильно сжал, — скорее всего, осталась бы жива — удар готовился только на Додди.
— А Анри?
— Ему пришлось сесть за руль: в машине Аль-Файеда обнаружили неисправность. — Голос Джеймса звучал, словно ледяные капли, стучащие о жестяной подоконник. — Ее не должны были заметить — машина, бы потеряла управление в туннеле, парни подъехали бы и застрелили Додди.
— Так значит «Фиат Уно» был?
— А?
— Фиат.
— Да, был, там были профессионалы из «Красных бригад» Мухаммеда, никто и никогда не обнаружит их.
