Микола Садкович - Человек в тумане
Трое всадников на тонконогих конях гарцевали по поляне. Не то тренировались, не то совершали утреннюю прогулку. Заметив Яна, они придержали коней, заговорили по-английски, один из них громко засмеялся. Ян не оглянулся, не ускорил, не замедлил шаг. Шел, почти не видя перед собой ни людей, ни деревьев.
Шел, как сейчас, не зная ни цели, ни смысла движения. Яном владели воспоминания. Хотелось и не хотелось думать о прошлом... Потерянные годы не забывались. Их груз не давал оторваться от мира, который он ненавидел. Он пытался противиться, искать перемену, но слишком многое возвращалось. Вспомнить бы сразу все, по порядку, чтобы потом жить настоящим. Но по порядку не получалось. Куски прошлого цеплялись за случайно похожее. Память выхватывала отдельные эпизоды.
Ян сделал попытку удержать скользкую нить своих мыслей. Что же было потом? В первые дни жизни в Лондоне...
...Он искал работу. Любую работу, он всему научился в Германии, лишь бы получить хлеба. Голод лишал его сил. Он останавливался у открытых дверей кафе или баров, видел, как люди подходили к стойке, брали рюмки с джином или виски, платили и возвращались к столикам. На круглых столиках стояла закуска. Жареный холодный картофель, крошечные огурцы, маслины, печенье. Это было даром. За это никто не платил... Позвольте ему хоть немного. Он не хочет вина, только несколько ломтиков розового, хрустящего картофеля или крошки печенья... Но это разрешено только сытым, тем, кто пьет джин или пиво...
Он вошел в дверь небольшого полутемного бара. Даже его, привыкшего к нищете и запустению лагерных бараков, удивила свисавшая с потолка черная паутина, толстый слой пыли на стенах, на висящих картинах. Пол словно нарочно усыпан песком и обрывками шпагата, раздавленными каблуками пробками.
Чистыми были только столы и круглые табуретки да почерневшая от времени дубовая стойка. Видно, здесь некому убирать. Кажется, ему повезло. Сдерживая радость, он подошел к сонному бармену и, волнуясь, мешая немецкие и русские слова, предложил:
- Я могу сделать любую работу, даже самую грязную, очень дешево.
Бармен не понял его, переспросил по-английски. Ян повторил, показывая на потолок, на стены, на пол.
- Все уберу, помою, вычищу, за обед, понимаете? Кушать... эссен...
Бармен не понимал, пожав плечами, он оглянулся на сидящего в углу одинокого посетителя, полного, хорошо одетого мужчину. Тот, улыбаясь, тоже пожал плечами...
Ян готов был реветь от досады. Знать бы хоть одно английское слово... Неужели они не поймут и он не получит этой работы. Он увидел стоящую в углу, возле стойки большую новую щетку. Ян схватил ее, все еще пытаясь объяснить.
- Уборка, понимаете? За обед... Один обед... - взмахнул щеткой и осторожно стал снимать с потолка черную паутину. Бармен с криком бросился на него. Он вырвал щетку из рук Яна и сильным боксерским ударом сбил бедного парня с ног. Полный человек в углу расхохотался. Бармен стоял над Яном и кричал, замахиваясь щеткой:
- Гоу аут! Гоу аут!
Все случилось так неожиданно и так непонятно, что Ян даже не пытался подняться.
- Гоу аут!
Но тут вмешался посетитель. Полный человек подошел к бармену и, все еще давясь смехом, сказал несколько слов по-английски. Бармен отступил, недовольно ворча.
- Вставай, браток, - по-русски приказал веселый посетитель.
Велика сила родного слова, услышанного на чужбине. Ян словно глотнул горячего воздуха.
- А... А... вы русский.
- Русский, русский, - ответил весельчак, помогая парню подняться, пойдем-ка, землячок, угощу.
Он усадил Яна за свой стол, и свирепому бармену пришлось подавать этому оборванцу, этому паршивому бродяге ветчину, пиво и даже жарить яичницу.
Ян глотал куски, как голодный волчонок, а полный весельчак подбадривал его:
- Ешь... ешь... Натерпелся, небось. Ну, дал ты им жару, браток. Можно сказать, все устои чуть не порушил... Ха-ха-ха. Я сразу понял, что ты не в курсе, да хотел посмотреть, как все получится...
Продолжая смеяться, он объяснил:
- Это же "Дерти Дик", что, по-нашему, значит - грязный Дик. Не слыхал о таком? Пивную эту по завещанию бывшего владельца нельзя убирать ровно сто лет. Осталось всего пустяки, лет тридцать, не больше... Ха-ха-ха... Вот тогда приходи, тогда сможешь тут заработать... А сейчас только столы, ну кухню, конечно, убирают, а пол каждый день свежим песком и мусором посыпают. Что хозяин завещал перед смертью, то и закон. Придумал неплохо, сюда богатые англичане специально приходят посидеть у "Грязного Дика". От туристов отбоя нет... Традиция, это, брат, тоже бизнес! Сам-то ты как в Лондон попал?
От обилия пищи, от нескольких глотков пива Ян захмелел. По телу расползлась сладкая лень. Вопрос толстяка вроде бы насторожил, но не было сил удержать настороженность. Не хотелось ни думать, ни говорить. Вяло, словно засыпая, ответил:
- С парохода бежал... В Австралию везли... Удрал...
- Молодец! - похвалил толстяк. - Последнее дело на чужую каторгу попадать... Мы тебя здесь пристроим. Не дрейфь!..
- Спасибо... А вы кто?
- Русский человек. Помогаю таким вот, вроде тебя, землякам. Тружусь на пользу отечества! Зовут меня Данила Матвеевич, или, по-ихнему, мистер Данила. А ты можешь звать дядей, как понравится. Я человек добрый, сговорчивый.
Дневник наблюдений
ЛИСТ СЕДЬМОЙ
Запись: Reverti unde veneris quid grave est? (Вернуться туда, откуда ты пришел, - что в этом трудного?) (Лат.)
Вырезка из газеты: КЛИМАТ АНГЛИИ ПОЛЕЗЕН НЕ ВСЕМ!
Несмотря на прекрасные условия, созданные обществом призрения венгерских беженцев, некоторые из них отказываются от предложенной работы и стремятся уехать на свою родину.
Долг гостеприимства заставляет нас предостеречь неосторожных!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(Сообщение "Дейли уоркер")
ГОРНЯКИ УЭЛЬСА ВОЗМУЩЕНЫ!
К чему ведет политика консерваторов? Жилищный кризис растет, многие семьи потомственных шахтеров ютятся в жалких лачугах, а новые дома отданы будапештским мятежникам! Кого поддерживает правительство?
Во время кружечного сбора в пользу так называемых беженцев рабочие вместо денег опускали записки: "Венгры, идите домой!" - "У нас есть свои бандиты!" - "Два позора - Вы и Суэц".
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Рисунки: Несколько усталых мужчин и две женщины с маленькими детьми стоят у решетки забора, окружающего серый особняк. Их позы, выражение лиц говорят о том, что эти люди несчастны. Они чего-то ждут или, дождавшись, разочарованы...
На одной из колонн серого особняка небольшая медная доска с гербом:
КОНСУЛ ВЕНГЕРСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ
Запись: За границей консульство - это клочок Родины. Только часто это не "Родина-мать", протягивающая теплые руки, а скорее строгий отец, готовый наказать и отправить домой наблудившего сына.
