Игорь Можейко - Аун Сан
— Устарел. Нас на свободе осталась горстка. Местные организации тоже остались без руководства. Пройдет несколько лет, прежде чем удастся восстановить кадры. Да и удастся ли?
— Хорошо, если разговор идет о помощи извне, есть и Китай и Советская Россия.
— Китай сам ждет помощи. А Советский Союз далеко. Хорошо говорить о том, что твои друзья коммунисты спасут тебя от империалистов. А практически как это сделать?
— Мы можем послать делегацию в Китай, оттуда пробраться на север… — возражает Аун Сан.
— Но стоит послать делегацию и в Японию. В конце концов мы не собираемся становиться их слугами. Если нам согласны помочь, и помочь для дела, которому мы отдаем все, от помощи отказываться — преступление. Этого нам не простит народ.
7И такие встречи, такие собрания — каждый день. Был разговор в студенческом союзе. С честными ребятами, которых меньше всего можно заподозрить в наклонности к предательству интересов народа.
— Как ты можешь возражать против союза с японцами, Такин Аун Сан, — говорили там, — если Советский Союз заключил договор о ненападении с фашистской Германией? Это значит, что и настоящие коммунисты идут на временный союз с врагами, если этот союз направлен на конечную выгоду для пролетариата. Мы тоже за то, чтобы пойти на небольшое отступление и победить в результате.
— Советский Союз не собирается впускать фашистов на свою землю. Вы же предлагаете открыть двери дома для тех, кто пытается поработить весь мир.
— А кто говорит, что мы впустим их. Они нам предлагают оружие, помощь. Почему не взять?
В обшем уже летом сорокового года очень многие из бирманских политиков, от самых правых и до прогрессивных — практически все, кроме части коммунистов, были за то, чтобы согласиться ил сотрудничество с японцами. И все труднее было той горстке противников соглашения, что еще были на свободе, устоять перед этим потоком, не захлебнуться в нем.
И, очевидно, в эти дни мысль о том, что такое соглашение все-таки возможно, посетила впервые Аун Сана. Нет, он не был сторонником ее. Но если положение покажется ему безнадежным, то, как последняя мера, возможно временное соглашение с японцами. Ради блага Бирмы. Ради ее освобождения.
Об этом же и шел разговор в одной из явочных квартир.
— Оставаться в Рангуне слишком опасно. Сам же говоришь, вчера пришлось полчаса крутить по ночному базару, пока оторвался от шпика, — говорил Такин Мья Сейн. — Если тебя сейчас поймают, дадим этим в руки У Со и англичан большой козырь. Ты уже не принадлежишь себе самому, Ко Аун Сан. А партии нужно, чтобы ты остался на свободе.
Решено было попробовать добраться до Китая по дороге, ведущей на север, через качинские княжества, через горы, и там на месте наладить связи с прогрессивными людьми, договориться о совместных действиях, о помощи против англичан, о борьбе с японцами в случае их вторжения.
В те дни Аун Сан еще надеялся на то, что удастся осуществить его «Великий план», а оружие, необходимое для него, достать на севере.
Такин Хла Пе договорился с водителем грузовика, который возил по бирманской дороге грузы, о том, чтобы тот взял Аун Сана к себе напарником. Водитель был свой человек, таким, и согласился на эту операцию без лишних слов.
Но Аун Сан доехал на грузовике только до Инсейна, пригорода Рангуна. Там на дороге был затор. Полицейский пост обыскивал машины, идущие на север. Так и осталось неизвестным, был ли это случайный осмотр, или кто-то донес, что в эту ночь Аун Сан окажется в одном из грузовиков.
Вернее всего, искали оружие. Как только грузовик остановился, шофер выскочил из него и подошел к передней машине. Там ему и сказали, что впереди полицейские. Так что придется подождать минут пять, пока дойдет очередь до грузовика.
Водитель поблагодарил, не спеша вернулся к своей машине, влез в кабину и только тогда прошептал Аун Сану:
— Надо бежать.
— Может, я подожду за кордоном? Обойду его по полю, и ты подождешь меня в ближайшей деревне?
— Нет, не получится. Видишь, они ходят с фонарями вдоль колонны машин и рыскают по полю. Деревьев нет — скрыться негде. Уходи обратно в Рангун, пока не поздно. Видишь, сюда уже идут.
Так провалилась первая попытка выбраться из страны. Но уже через несколько дней удалось найти другой путь. Один из сочувствующих работал в порту, в таможне. И знал некоторых капитанов, тех, что часто заходили в Рангун. С капитаном одного из таких кораблей, старого парохода «Хианьли», что ходил между Калькуттой и Амоем, и удалось договориться. Капитан даже не взял почти ничего за двух «зайцев» (вторым должен был ехать с Аун Саном Такин Хла Мьяин, профсоюзный лидер, который только недавно перед этим выбрался из тюрьмы).
Труднее было с деньгами. У Аун Сана оставалось рупий сто. Еще три сотни наскребли среди членов «Блока свободы». Этого должно было хватить на пару недель в Амое. А там надо было найти возможность пробиться на север. Амой (Сямынь) в то время был только частично занят японцами, так что, если оставаться в китайской части города, можно будет найти надежных людей.
Но все равно провожали такинов без особой радости. И потому, что остающиеся могли быть арестованы в любую минуту; и потому, что в Бирме дела обстояли совсем не так хорошо, как хотелось бы; и потому, что Аун Сан уезжал в плохо подготовленное путешествие без знания китайского языка, без паролей и адресов; и потому, что никто не знал, когда удастся встретиться снова, если удастся.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
БО ТЕЗА АУН САН
Августовским утром 1940 года два китайца в поношенных светлых штанах и еше более поношенных куртках подъезжали на лодке к стоявшему уже посреди реки под парами пароходу «Хианьли». «Хианьли» стоял недалеко от берега, так что оттуда были хорошо видны две фигуры в лодке, два человека, которые спрятались под одним зонтом от надоедливого дождя.
Один из них поднял руку, с парохода замахали в ответ.
Китайцы поднялись по трапу на борт парохода. Помощник капитана спросил по-английски:
— Тан Люань Шаун? Кто из вас?
Один из китайцев, тот, что пониже, ответил:
— Это я. А мой товарищ — Тан Су Таун.
— Знаю. Теперь слушайте. Идите в трюм и не появляйтесь, пока я вам не скажу. С вами пойдет наш матрос и поможет устроиться. Придется перетащить мешки. Освободите себе угол, где будете жить. В кубрике тесно и без вас. С таможенниками я сам договорюсь.
Они спустились в трюм. Китайский матрос не задавал им вопросов — наверно, его предупредили, что новые матросы не знают ни слова по-китайски. Он только показал им место, где бы лучше разместиться.
Через час раздался гудок, над головой зашлепали босые ноги матросов, пароход вздрогнул и, подхваченный отливным течением, пополз вниз по реке. К океану.
