Борис Бурда - Великие романы великих людей
Смерть Клеопатры. Жан Андре Риксьен. 1874 г.
Клеопатра возвращается во дворец и на похоронах Антония идет, как «трагическая и жалкая тень» (так ее описал современник) во главе похоронной процессии. Октавиан входит в город, и она без сопротивления сдается ему. Во всяком случае, без сопротивления традиционными средствами – свое самое опасное оружие она еще пытается применить, на него вся надежда. Она с надеждой ждет, будет ли ей предоставлен последний шанс, и тут судьба на ее стороне – Октавиан лично ее посещает. Клеопатра встречает его полностью готовая к этой последней битве, обаятельная и прекрасная, как всегда. Или уже не как всегда – тридцать восемь лет, четверо детей, с матчастью уже проблемы, а это уменьшает силу любого оружия. Особенно с учетом конкретного противника, человека холодного, расчетливого и рассудочного, который пытается в политике вообще обойтись без каких-то чувств и эмоций. Октавиан вежлив и обходителен, он поднимает царицу, отводит ее на ложе, но всего лишь садится рядом, в изголовье – не более того. Он успокаивает ее, говорит, что проявит к ней всю возможную в данных обстоятельствах милость. Что он считает возможным – не говорит, хотя Клеопатра начинает надеяться. Но влюбленный в нее римский офицер Корнелий Долабелла (влюблялись в Клеопатру быстро, просто Октавиан был человек особенный) сообщил ей правду – через три дня ее отправят в Рим, чтоб во время триумфа Октавиана она прошла в цепях. У нее не остается выбора. Вскоре Октавиан получает от нее письмо с жалобами на его жестокое решение и просьбой похоронить ее рядом с Антонием. А Клеопатру находят в ее опочивальне мертвой, рядом лежат две мертвые служанки из самых близких. На ее теле обнаружили следы от легкого укуса, а незадолго до ее смерти ей принесли корзину инжира – большинство считают, что именно в этой корзине скрывалась ядовитая змея, скорее всего коралловый аспид, которым Клеопатра и воспользовалась. Кто же тогда убил служанок – змея вряд ли прикончила бы троих? Некоторые говорят, что яд она держала в полой головной шпильке. Может быть, змея досталась Клеопатре, а шпилька – служанкам? Какая, в сущности, разница? Все равно на картинах и в кино будут изображать именно змею – это гораздо красивее. Так что все, что осталось Октавиану для триумфа, – это позолоченная кукла, изображающая Клеопатру, которую и проволокли за его колесницей. С детьми Клеопатры Октавиан обошелся по-разному. Цезариона, родного сына его дяди, двоюродного брата, он велел казнить, пощадить не захотел или не смог – он был готовым знаменем любого восстания против Октавиана, причем уж точно не с меньшими правами, чем сам Октавиан. А детей Клеопатры от Антония он отвез к своей сестре, вдове Антония, и та их воспитала – ведь это были ее пасынки и падчерица. Дочка потом вышла замуж за мавританского царя, сыновья вроде бы умерли в ранней юности – сведений о них не сохранилось.
Смерть Клеопатры. Дюла Бенцур. 1911 г.
Саму Клеопатру Октавиан велел похоронить в ее гробнице и велел достроить ее за свой счет. Вот и все.
Вот такое это грозное оружие – секс. Выставляет не особо привлекательных дамочек суперзвездами, лишает критичности и разума могущественных людей, прославленных на весь мир, заставляет их забыть о своих прежних привязанностях, долге перед отечеством и личных обязательствах, искажает их зрение, делает избирательной память, склоняет к невероятной и ничем не оправданной щедрости, затуманивает разум, заставляет унижаться, опрощаться и срываться с тормозов по мановению мизинчика умело владеющего этим оружием воина. Добыть им можно очень многое, вплоть до царской власти, а уж о власти над конкретным человеком даже говорить не стоит – это проще простого. Самое его страшное свойство в том, что тот, против которого это оружие применяют, иногда даже не понимает этого – ему кажется, что все хорошо, даже прекрасно, а о том, что он стал орудием в чужих руках, он и представления не имеет. Правда, есть у него и недостатки – в первую очередь то, что это оружие для сражения один на один, массовое его применение резко уменьшает его опасность. Плохо и то, что почти невозможно предсказать, когда оно вдруг затупится и утратит силу. Вот Клеопатра не смогла заметить этого момента, и все ее прежние успехи пошли прахом. Почему это так? Может быть потому, что это на самом деле и не оружие вообще? Просто не все об этом знают… Но все равно оно есть. И именно благодаря ему страшная это сила – роковые женщины! Захотят они повернуть целую державу на опасный путь – и вроде не сыскать никакого спасения, разве нет? Ой ли – иногда можно что-то сделать: если власть попавшего под их чары не безгранична, если он не волен в любом своем безумстве, ему могут помочь одуматься. Но об этом – следующий рассказ.
Любовь дороже лошади
Никаких сомнений нет: Англия в годы Второй мировой была одной из ведущих держав антигитлеровской коалиции. Она придерживалась такой позиции всегда, даже в тяжелые дни второй половины 1942 года, когда единственным кусочком земли материковой Европы, сражающимся против Гитлера, был принадлежащий ей Гибралтар, все шесть с половиной его квадратных километров. Все слои английского общества в поддержке этой позиции были едины, и даже представить себе, что возможен переход Британской империи на другую сторону, смешно и нелепо. Правильно? Давайте поглядим на предшествующие войне события чуть более пристально…
Может ли король жениться по любви?
Эта история, конечно, в наши учебники не попала, но в новейшие времена о ней говорили и писали довольно много. Но вот видят ее обычно как-то слюняво-романтически – в духе известной песни, которая, спасибо Алле Пугачевой, у нас уже чуть ли не в подкорке сидит. Небось никто не знает о ее герое, короле Луи Втором, что он действительно существовал, причем не в одном экземпляре. Был Louis II le Begue, Людовик Заика, французский король, вроде подходит – ленив, бестолков, по характеру совершеннейшая тряпка, и с первой супругой, Ансгардой Бургундской, в итоге развелся, что и следовало ожидать при таком способе устройства личной жизни. Но и его дядюшка, Людовик II Немецкий, – тоже формально Луи II, вот только с женой вроде не ссорился. И Людовик II Венгерский, погибший двадцатилетним в битве с турками при Мохаче, для французов по определению Луи Второй, хотя для венгров он как раз Лайош (ну, у венгров даже Александр Македонский зовется Надь Шандор, они даже античных знаменитостей мадьяризируют) – правда, вряд ли это он, его жена, Мария Австрийская, вроде и умница была, и красавица, и мужу хорошо помогала, да не спасло это его в тогдашней совершенно пиковой для Восточной Европы ситуации, где турки что хотели, то и делали… Впрочем, смысл у песни все равно один и тот же – «но что ни говори, жениться по любви не может ни один, ни один король!». Не может, и все тут! А если может, то дорого за это платит – мол, об этом и весь спич…
