Юрий Сушко - Альберт Эйнштейн. Во времени и пространстве
– Наука доказала, что стол как твердое тело – это одна лишь видимость и, следовательно, то, что человечество воспринимает как стол, не существовало, если бы не было человеческого разума. В то же время следует признать и то, что элементарная физическая реальность стола представляет собой не что иное, как множество отдельных выдающихся центров электрических сил и, следовательно, так же принадлежат человеческому разуму. В процессе постижения истины происходит известный конфликт между универсальным человеческим разумом и ограниченным разумом отдельного индивидуума. Непрекращающийся процесс постижения идет в нашей науке, философии, в нашей этике. Во всяком случае, если бы и была какая-нибудь абсолютная истина, не зависящая от человека, то для нас она была бы абсолютно не существующая. Нетрудно представить себе разум, для которого последовательность событий развивается не в пространстве, а только во времени, подобно последовательности нот в музыке. Для такого разума концепция реальности будет сродни музыкальной реальности, для которой геометрия Пифагора лишена всякого смысла. Существует реальность бумаги, бесконечно далекая от реальности литературы, так? Для разума моли, равнодушно поедающей бумагу, литература абсолютно не существует, но для разума человека литература как истина имеет куда большую ценность, чем сама бумага. Точно так же, если существует какая-нибудь истина, не находящаяся в рациональном или чувственном отношении к человеческому разуму, она будет оставаться ничем до тех пор, пока мы будем существами с разумом человека.
Эйнштейн развеселился:
– В таком случае, я более религиозен, чем вы.
Седобородый патриарх мировой поэзии вздохнул:
– О чем мы говорим? Моя религия заключается в познании Вечного Человека, Универсального Человеческого Духа, в моем собственном существе… А хотите, я почитаю вам свои стихи?
– Конечно.
Тагор поднялся, отодвинул кресло и стал читать свою «Женщину»:
Ты не только творение Бога, не земли порождение ты, —
Созидает тебя мужчина из душевной своей красоты.
Для тебя поэты, о, женщина, дорогой соткали наряд,
Золотые нити метафор на одежде твоей горят.
Живописцы твой облик женский обессмертили на холсте
В небывалом еще величье, в удивительной чистоте.
Сколько всяческих благовоний, красок в дар тебе принесли,
Сколько жемчуга из пучины, сколько золота из земли.
Сколько нежных цветов оборвано для тебя в весенние дни,
Сколько истреблено букашек, чтоб окрасить твои ступни…
В этих сари и покрывалах, свой застенчивый пряча взгляд,
Сразу ты недоступней стала и таинственнее стократ.
По-иному в огне желаний засияли твои черты.
Существо ты – наполовину, полувоображение ты.
Эйнштейн благодарно склонил голову и, объективно оценивая свои поэтические способности, не рискнул ответить Тагору стихами собственного сочинения примерно на ту же тему:
Мои друзья меня дурачат:
Я прижил дочь на стороне.
Да, в жизни было все иначе,
Жены и дел хватало мне.
Но я приятно удивлен:
Я был умен и так силен,
Чтобы с двойною жизнью справиться.
Пусть думают угодно что.
Мне это нравится.
Он скромно промолчал, а про себя весело подумал: «А ведь это тоже истина…»
В конце беседы Тагор вновь заговорил о поездке в Россию: «Я не хочу умирать, пока ее не увижу!»
Наблюдая за прогуливавшимися в саду Марго и ее мужем Димой Марьяновым, поэт сказал с намеком: «Как бы я хотел взять с собой туда человека, знающего русский язык как родной». Хитрющая Марго как будто бы ждала этого сигнала-недомолвки (ведь наверняка же заранее успела перекинуться словечком-другим с добрым дядюшкой Тагором!), тут же подбежала к «великим мудрецам»:
– Мы с Димой готовы поехать с вами в Москву, господин Тагор! Альберт, вы ведь отпустите нас?..
Куда было деваться? Конечно! Счастливого пути…
* * *Много лет спустя, осенью 1949 года, в Принстон специально для встречи с Эйнштейном прибыл премьер-министр Индии Джавахарлал Неру, совершавший официальный визит в Соединенные Штаты. Они тоже сидели в саду, как когда-то с Тагором. Хозяин дома вспоминал о своей давней поездке в Индию, говорил о дружбе с индийскими физиками.
Неру рассказывал ему о том, как в 1933-м, томясь в одиночке индийской тюрьмы, каждый день писал своей дочери пространные письма. Собственно, это были даже не письма, а заметки для нее об истории человечества с древнейших времен до наших дней.
– Это был как бы мой учебник, мой взгляд на мир. Одно из моих посланий было посвящено вам, мистер Эйнштейн. Я писал дочери о том, что современная наука необычайно сложна и разветвлена. Что области исследований настолько широки, что каждый ученый является специалистом одной узкой области и в силу объективных причин не в состоянии быть энциклопедистом, что лишает его права называться культурным человеком в прежнем смысле этого слова. Впрочем, говорил я дочке, что, к счастью, имеются исключения, и есть несколько личностей, которые преодолели рамки узкой специализации, зашоренности и обладают более широким кругозором. В их числе я назвал вас, мистер Эйнштейн, величайшего ученого нашего времени.
Создатель теории относительности и хозяин чудесного сада протестующе поднял руку. Но Неру продолжил:
– Я сам не люблю комплименты, однако это – констатация бесспорного факта. Аксиома. Пожалуйста, воспринимайте мои слова как самоцитату. Эйнштейн, писал я, открыл ряд новых фундаментальных законов физики, затрагивающих всю вселенную, и путем тонких математических вычислений изменил законы Ньютона, применявшиеся безоговорочно на протяжении двух столетий. Я не буду объяснять тебе эту теорию, девочка, потому что она является очень отвлеченной. Но, изучая Вселенную, Эйнштейн нашел, что понятие времени и понятие пространства, взятые отдельно, недостаточно. Он развил новую идею, согласно которой оба эти понятия были объединены в одно целое. Так возникло понятие Пространства – Времени…
– Спасибо, господин Неру, за добрые слова, – склонил голову Эйнштейн. – И за огромный вклад в непростое дело популяризации моей теории.
– Не стоит благодарности. Вы заслужили куда большего, – ответил гость. И вздохнул. – Знаете, наша республика родилась буквально два года назад. Можете считать меня старым премьером юного государства. За годы иноземного владычества наша наука и культура искусственно подавлялась и, конечно, не могла идти вровень с европейской…
– Да что вы! – воскликнул Эйнштейн. – Вот здесь я с вами не согласен. Индия – это россыпь талантов. Я знаю многих ваших ученых, они достигают замечательных результатов. А Рабиндранат Тагор? Вы не станете отрицать, что он – гордость всей мировой литературы!
![Харлан Эллисон - Время глаза [Время ока]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)