Виктор Усов - В гареме Сына Неба. Жены и наложницы Поднебесной
— Мэй — великая искусница. Как-то раз она плясала танец Испуганного лебедя, подыгрывая себе на флейте из белого нефрита, и все присутствующие были поражены. Уверен, что и в приготовлении чая она выкажет немалое искусство и одолеет меня!
На что Мэй ответила:
— В какой-нибудь пустяковой забаве вроде заваривания чая, посадки цветов или деревьев я еще могу случайно одолеть Ваше величество. Но когда дело касается мира и благополучия страны, или жертвоприношений на священных треножниках, или походов тысяч и тысяч колесниц, могу ли я, ничтожная, сравнивать себя с Вами, решающим судьбу сражений?
Эти слова привели императора в восторг.
Но вот в императорской свите появилась Ян Гуйфэй. С каждым днем она все более и более овладевала благосклонностью и любовью государя. Впрочем, и к Мэй император до поры не охладевал. Обе женщины страдали от ревности и избегали встреч…
Ян Гуйфэй была завистлива и умна, Мэй же очень нежна и мягкосердечна от природы, а потому не могла соперничать с Гуйфэй. В конце концов, по настоянию Гуйфэй, ее удалили от двора и поместили в Восточном дворце Шанъян.
Однажды император вспомнил о ней, приказал евнуху погасить ночью фонари во дворце и тайком доставить Мэй в Западные покои. Здесь они вспоминали о былой любви и оба горько вздыхали.
Девушка в лодке среди лотосов. Художники Чжао Гуйджин и Ван Вэйфан
На другое утро император проспал больше обычного. Вдруг придворный испуганно доложил:
— Ян Гуйфэй перед вашими покоями. Как прикажете распорядиться?
Император быстро накинул на себя одежду и спрятал Мэй за занавесом.
Войдя в покои императора, Ян Гуйфэй тотчас спросила:
— А где же эта искусница Мэй?
— В восточном дворце, — ответил император.
— Велите послать за ней, сегодня я еду на Теплые источники купаться и беру ее с собой.
— Я расстался с этой женщиной, — сказал император. — Нет нужды ехать с нею вместе.
Однако Гуйфэй стояла на своем. Император смотрел по сторонам и не отвечал. Тогда в сильном гневе она воскликнула:
— На столе бокалы и тарелки в беспорядке, косточки от плодов, а под кроватью Вашего величества — женские туфельки! Кто прислуживал Вам ночью? Рассвет застал вас за удовольствиями и вином. Но разве нынче вы не намерены выйти к придворным? Хотя бы взглянуть на своих сановников? Я же останусь здесь и буду ждать вашего возвращения.
Император смутился, натянул на себя одеяло и, отвернувшись к ширме, сделал вид, будто хочет спать.
— Сегодня мне нездоровится. Выхода не будет, — сказал он.
Взбешенная Гуйфэй вернулась в свои покои.
Император стал искать Мэй, но оказалось, что она, в сопровождении евнуха, уже вернулась пешком в восточный дворец. Император разгневался и обезглавил евнуха. Туфельки и бирюзовые украшения для волос, оставленные наложницей, он приказал отослать ей обратно.
Мэй спросила у посланца:
— Значит, император совсем отвергает меня?
— Отнюдь нет, но он боится рассердить Ян Гуйфэй.
Придворные дамы царства Шу. Художник Тан Инь
— Если жалостью ко мне он боится вызвать раздражение этой служанки, разве это не значит, что он меня отвергает? — спросила Мэй с улыбкой.
После этого она поднесла Гао Лиши тысячу золотых и попросила его найти поэта, который помог бы ей вернуть расположение императора — как некогда Сыма Сянжу, сложивший оду «Там, где длинные ворота». Однако Гао Лиши всегда держал сторону Ян Гуйфэй, да к тому же и боялся ее. Он ответил:
— Человека, который смог сложить подобное произведение, в наши дни не сыскать.
Пыль на зеркале осела.
Я волос не убирала,
Умащать и холить тело,
Тонкий шелк носить — устала.
Мой Чанмэнь заполнен тоскою,
Плача, орхидеи вспоминаю.
Будто слива, лепестки роняю.
Птицы жалобно щебечут,
Плача, сникли ветки ивы,
Что-то ветерок лепечет —
И душе моей тоскливо…
Солнце скрылось за горою,
В небе диск луны недвижен.
Иногда ночной порою
Голос феникса мне слышен…
Уж давно молчит мой милый,
А дворец пустой и гулкий.
Только память сохранила
На Источники прогулки,
Помню блики на волнах,
Озера с прозрачною водой,
Звуки флейты на пирах,
Выезд императора со мной.
Песни, полные страстей,
Пела я на расписном челне;
О глубокой нежности своей,
О любви вы говорили мне.
Вы клялись и небом, и землей,
И луной, и солнцем — быть со мной…
Как соперница хитра и зла!
Видно, ревность замутила кровь.
Во дворец пустынный изгнала
И разрушила мою любовь.
Я теперь печальна и грустна.
Дни туманны, словно сновиденья,
Ночь за ночью провожу одна
И стыжусь весеннего томленья.
Некому сегодня написать
Оду о печали во дворце…
Дальним гонгом плач звучит опять,
И не сохнут слезы на лице.
Вздох мой тяжек, шаг мой неуверен,
Тихо ухожу в свой дальний терем.
Китайская красавица. Художник Там Джен
Тогда Мэй сама сочинила оду «Восточная башня»:
Узнав об этом, Ян Гуйфэй сказала Сюнь-цзуну:
— Какая-то Цзянфэй осмелилась говорить о своем недовольстве и своих надеждах в стихах, столь же ничтожных, как и она сама. Я желаю, чтобы ей была дарована смерть.
Император промолчал.
Как-то раз Сын Неба принимал дары от чужеземных посланцев в башне цветов и приказал тайно передать Мэй нитку жемчуга. Наложница отказалась от подарка, а тому, кто его принес, передала стихи, промолвив:
— Вручи от моего имени государю. Стихи гласили:
Брови перестала подводить,
Платье мое смочено слезами,
Нет желанья за собой следить —
Мне ли украшаться жемчугами?!
Образ Ян Гуйфэй настолько популярен в Китае, что историю ее жизни неоднократно экранизировали
Прочтя это, император загрустил, сердце его отяжелело. Он приказал музыкантам написать мелодию на эти слова и назвал песню «Нитка жемчуга».
Прошло некоторое время. Ань Лушань ворвался во дворец, император бежал в западные области, Ян Гуйфэй умерла.
После смерти Ян Гуйфэй государь повелел разыскать Мэй-фэй, но ее не могли найти. Сюнь-цзун был очень огорчен и решил, что она, верно, перебралась куда-то в другое место, когда началась смута. По его приказу объявили: кто найдет Мэй, получит звание чиновника второго ранга и миллион монет. Увы, никто не мог указать, где она. Позже всякую красавицу, которую художник изображал с веткою дикой сливы в руке, стали называть Мэйфэй, в честь этой наложницы Сына Неба.
