Анжелика Балабанова - Моя жизнь – борьба. Мемуары русской социалистки. 1897–1938
Это было то время, когда король Италии был приглашен правительством Швейцарии на открытие знаменитого Симплтонского туннеля между этими двумя странами. Всю работу проделали итальянские иммигранты, причем многие из них погибли: некоторых разорвало на куски динамитом, кто-то погиб от удушья, а другие умерли от истощения. В своей речи в тот вечер я заявила, что «демократическое» правительство Швейцарии должно по этому случаю воздать почести истинным строителям туннеля, итальянским рабочим, а не итальянскому королю. Вместо этого с этими итальянскими рабочими швейцарцы обошлись как с людьми второго сорта: они толпились в специальных залах ожидания и поездах на железнодорожных станциях почти точно так же, как на американском Юге изолировали рабочих-негров.
Когда митинг закончился, члены профсоюза предупредили, что меня, вероятно, захотят арестовать, и один из них предложил, чтобы я провела ночь в его доме, а не в гостинице. Я отказалась, но мы прошли всего несколько кварталов, как нас остановили.
«Вы мадам Балабанова?» – спросил меня господин респектабельного вида в штатском. Когда я призналась, что это так, он продолжил: «Пройдите, пожалуйста, со мной в полицейский участок. Вы арестованы».
В полицейском участке меня измерили, сняли отпечатки пальцев, сфотографировали и, к моему изумлению, обвинили в том, что я зарегистрировалась под фальшивым именем. Не сумев расшифровать мою торопливо сделанную подпись, полицейские предъявили это дополнительное обвинение, но мое имя было уже напечатано на тысячах листовок и плакатов, которые за последние несколько дней использовались для оповещения о митинге, что сделало это обвинение смешным.
«Вы высылаетесь из кантона Во и должны уехать немедленно, – оповестил меня судья. – Вас будут сопровождать до границы кантона».
Это меня больше позабавило, чем вызвало негодование. Еще утром того дня я получила приглашение от одного русского друга в Берне посетить вечеринку, которую устраивали русские эмигранты и студенты и на которую я очень хотела попасть, так как мне приходилось отказываться от многих подобных приглашений, потому что все мои вечера были посвящены главным образом политической деятельности. Но на следующий вечер – спасибо швейцарским властям – я получила возможность повеселиться на вечеринке в Берне.
Глава 7
Последний конгресс Первого интернационала, организованный Марксом и Энгельсом, проходил в небольшом кафе в Гааге в 1872 году. Когда шестой конгресс Второго интернационала собрался в 1907 году, он проходил в самом большом зале Штутгарта. На нем присутствовала одна тысяча делегатов, а пятидесятитысячная толпа образовала демонстрацию, с которой конгресс и начался. Немецкий город был выбран как вызов германским автократам и как демонстрация нашей силы. В довоенный период социалистические силы неуклонно росли год от года, и в 1907 году, когда женщины и большая часть рабочих были еще лишены избирательного права, партии, присоединившиеся к интернационалу, располагали почти десятью миллионами голосов. Даже Япония и Индия были представлены в Штутгарте. Большинство делегатов старшего поколения уже узнали тюрьму и ссылку. Сто из них были членами парламентов. Один делегат представлял миллион рабочих.
Я приехала на съезд скорее в качестве наблюдателя, а не делегата, но языковые трудности, возникавшие во время дебатов и дискуссий, особенно в комитетах и подкомитетах, вскоре заставили меня выступать в роли переводчика. Очередным заседаниям предшествовало собрание женщин из разных стран с целью рассмотреть вопросы, которые представляли особый интерес для работниц, и по просьбе Клары Цеткин я переводила все дискуссии на этом собрании. Здесь самый жаркий спор возник между австрийскими социалистами и социалистами других стран по вопросу об избирательном праве для женщин. В клерикальной Австрии, где рабочие-мужчины все еще боролись за прямое и тайное голосование, они боялись нанести вред своему делу, начав борьбу за всеобщее избирательное право. Они предложили компромисс: отложить эту борьбу, пока не добьются победы в борьбе за право голоса для мужчин. Эту позицию, которую одобрили австрийские женщины, решительно раскритиковала Клара Цеткин и большинство делегатов.
Из пяти главных вопросов, которые были рассмотрены на самом съезде, вопрос о войне и милитаризме был самым важным и дал толчок самым ярким и горячим спорам, в которых участвовали все звезды движения: Бебель, Виктор Адлер, Жорес, Гед, молодой Либкнехт, Вольмар, Вэллен, Эрве. Уже казалось, что колониальное соперничество в Африке несет в себе угрозу еще одной войны. Все делегаты были горячими противниками всякого роста вооружений, но спор вращался вокруг способов предотвращения или прекращения международных конфликтов. Вожди французского движения, хоть и демонстрировали широкие различия в подходе и темпераменте, настаивали на том, что резолюция о войне должна выдвигать конкретные предложения и способы погашения конфликта: всеобщая забастовка, военная забастовка или, по мнению Эрве, всеобщее восстание. Бебель и Виктор Адлер, которые представляли подавляющее большинство немецких и австрийских социал-демократов, были против включения таких специфических рекомендаций на основании того, что они дадут правительствам оружие, при помощи которого можно запретить или пресечь деятельность социалистических партий и их прессу.
«Мы, немцы, не любим пустые угрозы, – сказал Виктор Адлер, – но мы готовы не только обещать, но и действовать».
Отношение Бебеля к всеобщей забастовке было уже хорошо известно. Он считал ее прелюдией или аккомпанементом революции как таковой, и ее следовало использовать только тогда, когда в массах царит революционное умонастроение, а не просто состояние неудовлетворенности. «Такие забастовки не организуются искусственно союзами рабочих, – сказал он. – Их провоцируют события». В партии Германии против позиции Бебеля выступали Люксембург, Меринг и молодой Либкнехт – от левого крыла и Вольмар – от правого.
Столкновение двух основных точек зрения на этот вопрос завершилось резкой критикой со стороны Густава Эрве в адрес всех своих оппонентов. В то время Эрве был самым непримиримым антинационалистом и антипатриотом в Европе. Когда же в 1914 году разразилась война, подобно многим людям со схожим темпераментом, он стал ярым националистом. Поверхностность и мстительный тон его речи в Штутгарте встретили всеобщее неодобрение.
Дискуссия по поводу резолюции о войне длилась на съезде и в его комитетах почти пять дней. Несмотря на усилия Вандервельде, специалиста по поиску решений, достичь компромисса не удавалось. Наконец подкомитет, в который входили Ленин, Роза Люксембург и Мартов, составил проект поправки, которая была включена в резолюцию Бебеля. Она гласила: «Если существует угроза начала войны, долг рабочего класса и его представителей приложить все усилия для ее предотвращения. Если война начнется, несмотря на эти усилия, то долг рабочих и их представителей вмешаться с целью скорейшего прекращения войны и воспользоваться экономическим и политическим кризисом, чтобы ускорить трансформацию капиталистического общества в социалистическое».
