Софья Бенуа - Дмитрий Хворостовский. Две женщины и музыка
С певцом беседует Мария Бабалова.
«– Почему современной религией стала карьера?
– Таковы условия жизни. Карьера – это все. Особенно для мужчины, потому что карьера – это деньги и положение в обществе.
– И искусство так же, как и все остальное в мире, впадает в наркотическую зависимость от денег?
– Это естественный процесс. Живя на Западе, я давно с этим свыкся. Все искусство зиждется на щедрости разных меценатов, которые платят за театральные постановки, за твои личные выступления. Потому что практически ни в одной стране мира государство не поддерживает искусство. И общение со спонсорами, реверансы в их сторону уже давно вошли в моду, стали привычными и не кажутся мне какими-то потугами. Хотя я так и не стал светским человеком, но понимаю, что подобные встречи – обязательная часть моей работы».
Несмотря на светскую обязаловку и «религию денег» в творческом мире, всемирно известный оперный певец Дмитрий Хворостовский считает: «Без классического искусства у планеты нет будущего!» А потому будет участвовать по всем правилам мировой игры в распространении классического искусства по планете…
Словно продолжение этой темы – беседа нашего маэстро с Сергеем Грачевым, опубликованной в «Аргументах и Фактах» летом 2008 года, цитата из которого приводится ниже[58].
«– В представлении значительной части молодой аудитории оперное искусство является неким архаизмом. Что нужно сделать, чтобы как-то изменить ситуацию?
– В первую очередь государство должно постоянно держать руку на пульсе образовательных программ, причем начинать надо с детского сада. Культурная база, заложенная в детстве на должном уровне, – это то, что позволяет человеку саморазвиваться в будущем. Кроме того, важно искать новые формы подачи и донесения классического искусства, чем прогрессивное человечество занимается уже многие годы. И такие формы находятся. Например, опера все больше обращается к кино, к телевидению, что делает ее более доступной широкому зрителю. Оперные постановки сегодня требуют не только высокотехнологичных декораций, но и совершенно особой пластики, органики от певцов. Академические исполнители стали более походить на нормальных людей, чем их предшественники, и это привлекает молодую аудиторию. Мы и в дальнейшем должны искать новые подходы, чтобы опера действительно не стала мертвым, музейным жанром. Без классического искусства у планеты нет будущего».
Глава 17. «В моем лице моя страна имеет и защитника, и пропагандиста, и дипломата!»
Дмитрий Хворостовский давно и настойчиво приучает западный мир видеть себя как человека русского до мозга костей. Этот яркий талант еще и большой патриот, несмотря на то, что стал постоянным жителем Лондона и по сути космополитом. Выберем же в подтверждение наших слов отрывки из интервью с Д. Хворостовским разных лет. Но прежде припомним, что величайшим кумиром для самого Дмитрия Александровича стал с младых лет певец Федор Иванович Шаляпин. Этот великий русский гений в 1922 году, в интервью газете «Накануне» (Берлин) заявил: «Я – русский. Я люблю Россию. Я люблю искусство и Россию – и больше ничего. Я живу в искусстве и в России – это воздух, которым я дышу. Я люблю Россию не так, как вы. Вы любите Россию так-то и потому-то, у вас какие-то формулы и какие-то рассуждения есть на этот счет, а я без формул и рассуждений. Я сердцем люблю Россию. Просто. Вообще. Понимаете?».
«Я люблю искусство и Россию – и больше ничего…»
Биография Ф. Шаляпина отчасти похожа на биографию Д. Хворостовского: там присутствуют и талант, и опера, и чужбина…
Фёдор Иванович Шаляпин (1 [13] февраля 1873, Казань – 12 апреля 1938, Париж) – русский оперный и камерный певец (высокий бас), в разное время солист Большого и Мариинского театров, а также театра Метрополитен Опера, первый народный артист Республики (1918–1927, звание возвращено в 1991), в 1918–1921 годах – художественный руководитель Мариинского театра. Имеет репутацию артиста, соединившего в своём творчестве «прирожденную музыкальность, яркие вокальные данные, необыкновенное актерское мастерство». Занимался также живописью, графикой и скульптурой. Оказал большое влияние на мировое оперное искусство.
В уже не раз упомянутой программе с телеведущим В. Познером среди прочих поднималась и тема патриотизма.
«В. Познер: Вы живете в Лондоне. Вы говорите, что ваш дом теперь в Лондоне.
Д. Хворостовский: Да.
В. Познер: Вместе с тем вы же не отказываетесь от своих русских корней, надо полагать?
Д. Хворостовский: Абсолютно верно.
В. Познер: Ваши дети, которые родились за рубежом, говорят по-русски?
Д. Хворостовский: Да, конечно.
В. Познер: Ваше отношение к России вы как-то выразили довольно ясно. Вы сказали так: «В моем лице моя страна имеет и защитника, и пропагандиста, и дипломата». А критика?
Д. Хворостовский: И критика, конечно. То, что происходит в России, я воспринимаю с повышенным интересом и остротой, особенно там, за рубежом, на большой дистанции.
В. Познер: Вы никогда, будучи там, на пике каких-то очень отрицательных реакций на то, что происходит в России, не то, что не стесняетесь, но не афишируете, что вы русский?
Д. Хворостовский: Как правило, я не стесняюсь и защищаю права русских, даже зная, что не всегда они правы. И защищаю какие-то определенные политические шаги России как страны перед иностранцами, иностранными господами. Очень часто я являюсь защитником и пропагандистом. Не всегда профессиональным.
В. Познер: Мне кажется, что вы совершенно определенно не сочувствуете тем, кто в России протестует. Вы даже как-то так сказали: «Протестная тенденция, которая происходит сейчас во всем мире, мне явно не нравится. Протест не доводил и не доведет до добра».
Д. Хворостовский: Я, прежде всего, боюсь, что протест может вылиться в войну, революционную ли или какую-то, убийства, насилие. Я этого не люблю и считаю, что это неправильно. С другой стороны, я понимаю, что те люди, которые хотят выразить свой протест, они должны получать голос и иметь право выразить свои протесты и быть услышанными. Это очень важно и это должно быть и существовать в нашей стране».
Что касается пресловутой ностальгии по отечеству, то здесь для певца все предельно просто.
– Никакой ностальгии нет, с русскими в Лондоне не вижусь. У меня в саду растет береза, но пальма тоже есть. Ностальгия у меня по временам. Есть фотография, сделанная на Енисее, когда я гостил у Виктора Астафьева в селе Овсянка. Мои дети говорят по-русски, жена тоже, я ее приучил. Этого достаточно.
Еще в переломные годы русские журналисты пытались провоцировать «оперного эмигранта» рассуждениями о плохой России и хорошем Западе, где все: от лиц до привычек и улиц выглядит «более интеллигентно». Вот и Андрей Максимов, побывавший с супругой на «загнивающем Западе» и умилившись чистотой городов и знанием языков в «европейских столицах», в программе «Ночной полет»[59] настойчиво выуживал из Дмитрия понимание.
