Кристофер Роннау - Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме.
Фэйрмен после взрыва отирался поблизости, чтобы давать мне советы, насколько глубокой мне отрыть новую ячейку и сколько усердия вложить в проект. Затем он сменил курс и решил, что раз у меня нет ячейки, то я могу присоединиться к Уиллу Смиттерсу на посту прослушивания. Предложение выглядело пугающе. Смиттерс пробыл во Вьетнаме вдвое меньше меня. Мы оба были невежественными новичками. Нам предстояло отправляться на индейскую территорию, одним, ночью, и я за старшего. Что-то в этом сценарии явно было не так. Может, легче было бы меня просто застрелить?
Смиттерс был из молодого пополнения, симпатичный парень из Теннесси, шатен со всегда уложенными волосами, хотя я ни разу не видел, чтобы он пользовался расчёской. Так было даже после того, как он целый день носил каску. Рот у него частенько был полуоткрыт, как у рыб или у Джеймса Дина в кино.
Ночь прошла без событий, если не обращать внимания на мои нервы. Всё было совсем не так, как в предыдущую ночь. Поскольку меня назначили старшим, я не мог действовать вслепую. Я должен был обдумать, какой дорогой идти, где может найтись хорошее место для остановки, не произведём ли слишком много шума, и что нам делать, если мы заметим противника, или — что ещё хуже — он заметит нас. Ситуация определённо заставила меня поволноваться.
Мы потащились в путь, но не на требуемые сто метров. Метров через семьдесят мне показалось, что, хотя мы не так уж и далеко, но между нами и периметром столько плотной растительности, что мы фактически отрезаны от остальных. Ощущая себя оторванным и уязвимым, я принял командирское решение, что поскольку семьдесят метров — это почти сто, мы остановимся и устроим пост прослушивания прямо здесь. Смиттерс, похоже, не вполне признавал во мне командира, отчего я ещё настойчивее заявил, что знаю, что делаю. Для меня это была страшная ночь, даже несмотря на то, что все наши доклады состояли из двух щелчков. Когда она, наконец, закончилась и нам разрешили вернуться к роте, мне сильно полегчало. Признаюсь, я немного гордился, что руководил патрулём. Мне казалось, что я всё сделал правильно. Некоторые такие задания, типа идти головным или постов прослушивания, требовали лишь немного здравомыслия, силы воли и решительности, и никаких специальных навыков вроде чтения карты.
Одним из моих тайных страхов было то, что Фэйрмен может заставить меня ориентироваться по карте во время патрулирования. Мы бы закончили маршрут в Малайзии. Я не умел читать карты на пехотной подготовке в Штатах, а карты во Вьетнаме были ещё хуже, они были абсолютно непостижимы! Если там не стояла большая точка со стрелкой и надписью «Вы находитесь здесь», они находились выше моего понимания. К счастью, карту мне ни разу не давали.
В роте появился новый парень, сержант Родарте, профессиональный военный. Он только что перевёлся в армию с флота, потому что считал, что в армии будет больше возможностей для продвижения. Я не понял, осознавал ли он, что вакансии в армии открываются оттого, что люди, их занимавшие, оказываются убитыми.
Родарте был реально забавный парень, дружелюбный, с широким кругом интересов, и любил поспорить. Может быть, он отточил искусство спорить, когда подолгу плавал в море, не имея, чем заняться. Он был чуть полноват и, похоже, быстро уставал во время длинных маршей, неся всё снаряжение, которое нам полагалось нести. С учётом всего перечисленного, Док Болдуин дал ему прозвище «Стремительный». Это была полная противоположность к его внешнему виду. Нам всем это казалось смешным, и Стремительный, похоже, не возражал.
Примечательно, что Стремительный, как и я, почти не умел читать карту. Но, если меня учили ориентироваться по карте, но я в учёбе не преуспел, то их на флоте просто этому не учили. Может быть, он здорово разбирался в сигналах сонара или таблицах глубин, но в пехоте эти навыки ему не помогли бы. Учитывая, что он стал командиром отделения, это обещало значительные сложности. К счастью, он оказался достаточно умён, чтобы это понять, открыто признать и получить помощь от солдат своего отделения, например, от Кордовы, который провёл во Вьетнаме уже несколько месяцев и хорошо понимал карту.
С каждым проходящим днём я чуть-чуть больше чувствовал себя скитальцем, смирившимся со своей ролью, обречённым блуждать по этому маленькому клочку юго-восточной Азии без выраженной связи с внешним миром, пока мне не скажут, что можно ехать домой. Иногда я беру с собой свой бумажник с деньгами, если нам случается покинуть Лай Кхе на какое-либо время. Однако, большую часть времени он лежит в моей тумбочке. Он больше не ходит со мной в короткие однодневные патрули и ночные засады на той стороне реки.
Я больше не носил с собой ключи. Поначалу кольцо с ключами меня успокаивало. На нём висел брелок в виде автомобильного номера в дюйм[67] длиной, Ассоциация ветеранов-инвалидов прислала его нам за пожертвование. Номер на брелке совпадал с калифорнийскими номерами маминого «Фольксвагена-жука» и теоретически с ним потерянные ключи могли вернуться к нам, если бы нашедший бросил их в любой почтовый ящик. В начале лежащие в кармане ключи связывали меня с домом и прибавляли чувства защищённости. Теперь я ощущал себя в большей безопасности и не хотел потерять их. Так что они тоже оставались в тумбочке.
То же самое случилось с моим водительским удостоверением и другими документами. Потерять их во Вьетнаме было бы большой ошибкой. Одна из самых живучих легенд во Вьетнаме говорила о том, что если ВК узнают твой американский адрес, то отправят бомбу твоей семье. Эту историю рассказывали на начальной подготовке в Калифорнии, на дополнительном пехотном обучении в Джорджии, в школе джунглей во Вьетнаме и во всех аэропортах в промежутках. Более того, половина рассказчиков утверждала, что лично знает одну из жертв. Эта история была просто неудержимой. Конечно же, я передал предупреждение своим родителям, которые должны были быть начеку насчёт подозрительных посылок всё время, пока я служил за океаном.
Нашим следующим заданием стала вылазка на поиск и уничтожение. Вышла вся рота, но нашли мы немного. Сказать по правде, мы вообще ничего не нашли. Сказать совсем по правде, через некоторое время наш взвод даже не мог найти остальную роту. Я думаю, что лейтенант Джадсон сбил нас с курса. Иногда он оставался в тылу, как наш начальник штаба, а иногда выходил в поле в 1-ым взводом. К несчастью, в тот день он пошёл с нами и, должно быть, держал карту вверх ногами.
Наш взвод на несколько сотен метров оторвался от остальной роты, может быть, даже на километр. Серьёзность ситуации стала ещё более очевидной, когда тени вытянулись и мы ускорили шаг, чтобы соединиться с ротой. Радиообмен был непрерывным. То и дело зажигались дымовые шашки, чтобы обозначить, где мы находимся, пока мы пытались проложить дорогу сквозь заросли, стеной стоящие между нами и остальной ротой.
