Агата Кристи - Расскажи, как живешь
— Макс, — спрашиваю я, — ты не знаешь, как долго действует формалин?
В Джараблус отправляем новый комплект документов (с гербовыми марками), но, покуда они в пути, до нас доходят слухи, что тело собираются поездом отправить назад в Камышлы. Срочно посылаем телеграмму, чтобы предотвратить этот кошмар.
Силы наши уже на исходе, но внезапно в Джараблус прикатывает таксист, размахивая забытыми документами.
— Надо же, — восклицает он, — вот ведь оплошал!
Похороны наконец совершаются как положено. Наша репутация, говорит Алави, спасена. Французский комендант и его подчиненные убеждаются, что мы и впрямь сумасшедшие. Рабочие считают, что мы поступили очень правильно. Мишель чувствует себя оскорбленным: где же economia?!
От обиды он ни свет ни заря стучит под нашими окнами в «тутти» — мы еле заставили его это прекратить.
«Тутти» — так называются жестяные канистры из-под бензина и все, что из них мастерят. Что бы сирийцы делали без этих жестянок? Женщины набирают ими воду из колодца, эти же канистры разрезают на полосы, распластывают молотком — и ими кроется крыша Как-то в порыве откровенности Мишель признался, что самая большая его мечта — построить дом полностью из «тутти».
— Это будет очень красиво, — благоговейно произносит он, — очень красиво!
Глава 5
Конец сезона
Раскопки в Шагар-Базаре идут полным ходом, и из Лондона на последний оставшийся месяц нам в помощь приезжает Б. Наблюдать за ними, когда они вместе, Б, и Мак, — одно удовольствие. Они поразительно разные по характеру. Б., в отличие от Мака, весьма общительная личность. Но они прекрасно ладят, хоть не перестают друг Другу изумляться.
Мы собрались ехать в Камышлы, и тут Б, вдруг проявляет трогательную заботливость:
— Я лучше останусь со стариной Маком. Бросать его здесь одного на целый день как-то нечестно.
— Мак любит одиночество, — успокаиваю я его.
Б., похоже, не верит и идет в «чертежную».
— Послушай, Мак. Хочешь, я останусь? Одному, наверное, жутко скучно целый день?
На невозмутимом лице Мака отражается ужас.
— Да нет. Я давно мечтаю побыть один!
— Странный парень этот Мак, — говорит Б., когда мы трясемся на ухабах по дороге в Камышлы. — Вы видели вчера закат? Такое великолепие! Я поднялся на крышу, полюбоваться, а там уже наш Мак. Я, наверное, слишком бурно восторгался, а он, представьте, не проронил ни слова.
Даже не ответил, зачем полез на крышу, хотя я думаю, тоже смотреть закат.
— Да, он часто поднимается туда по вечерам.
— Но тогда странно, что он ни слова не говорит!
Я живо представляю себе Мака, молча внимающего восторженному жужжанию Б. Позже, усевшись на свой любимый коврик. Мак наверняка опишет в своем дневнике их с Б. «беседу»…
— А вам разве не кажется… — Б, упорно пытается выяснить, что же такое с Маком. Но не тут-то было В этот момент Мишель вылетает на середину дороги, жмет на акселератор и мчится прямо на бредущих по дороге двух старух и старика, мирно погоняющих своих осликов. Те с воплями бросаются врассыпную, а Макс вне себя от ярости — какого черта! Он же мог задавить их!
Похоже, именно это Мишель и намеревался сделать.
— Ну и что? — говорит он, размахивая обеими руками, а руль бросив на волю судьбы. — Это же мусульмане!
Выразив таким образом чисто христианское, на его взгляд, стремление к истине, он надолго обиженно замолкает. «Какие же вы христиане, — написано на его скорбной физиономии, — если так слабы и нестойки в вере?» Макс говорит, чтобы он больше не смел покушаться на жизнь мирных магометан, — по крайней мере, пока служит у нас, — на что Мишель бормочет сквозь зубы:
— Чем быстрее все магометане помрут, тем лучше!..
Кроме наших обычных дел в Камышлы — посетить банк, побывать в магазине Яннакоса и нанести визит вежливости французам, у Б, здесь есть еще личная забота: он должен получить из Англии посылку — две пижамные пары. Нам пришло официальное уведомление, что посылка находится на почте, и мы отправляемся туда.
Почтмейстера, естественно, нет на месте, но по нашей просьбе его вскоре отлавливает посыльный служащий с бельмом на глазу.
Почтарь является, зевая во весь рот, облаченный в очень веселенькую полосатую пижаму. Несмотря на то, что мы явно его разбудили, он очень любезен, пожимает нам руки и светским тоном спрашивает, как продвигаются раскопки. Не нашли ли мы золото? Не выпьем ли чашечку кофе?
Наконец, когда все церемонии соблюдены, мы переходим, собственно, к цели нашего визита. Наши письма теперь приходят на почту в Амуду, — и это очень прискорбно, поскольку тамошний престарелый почтмейстер считает их столь ценными, что прячет в свой сейф под замок и напрочь про них забывает. Но поскольку посылка для Б, находится здесь, в Камышлы, то нам приходится вести переговоры с местным почтмейстером, чтобы ее вызволить.
— Да, — говорит он важно, — такая посылка имеется.
Она пришла из Лондона! Большой, должно быть, город!
Как бы я хотел там побывать. Посылка адресована мосье Б. А-а, так это и есть мосье Б., наш новый коллега?
Он снова горячо пожимает ему руку и рассыпается в комплиментах. Б, вежливо отвечает по-арабски. После всех этих интерлюдий мы робко возвращаемся к разговору о посылке.
Да, говорит нам почтарь, посылка до последнего времени находилась здесь, а теперь она в таможне. Мосье Б., конечно, понимает, что все посылки должны подвергаться таможенному досмотру. Б, возражает: там всего лишь носильные вещи! Почтарь упрямо твердит:
— Да, да, конечно, но таков порядок.
— Значит, нам следует отправиться в таможню?
— Да, это было бы разумно. Но только сегодня я бы не стал этого делать. Сегодня среда, а в среду таможня не работает.
— Выходит, завтра?
— Да, завтра таможня будет открыта.
— Простите, вероятно, это означает, что я должен явиться за посылкой завтра?
Почтмейстер невозмутимо отвечает, что мосье Б., конечно, может явиться завтра, но это не значит, что он получит свою посылку.
— Но почему?
— Потому что после того, как все формальности на таможне будут выполнены, посылка снова поступит на почту.
— Значит, я должен буду прийти сюда?
— Точно. Но завтра это будет невозможно, потому что завтра закрыта почта, — с нескрываемым торжеством сообщает наш собеседник.
Мы пытаемся найти какой-то выход, и выясняется, что при любом раскладе выигрыш — на стороне чиновника.
Тогда мы набрасываемся на беднягу Б. — мог бы и сам привезти свои чертовы пижамы, вместо того чтобы отправлять их по почте.
— Не мог! — защищается Б. — Это весьма необычные пижамы!
— Весьма необычные, — соглашается Макс, — судя по тому, сколько из-за них приходится терпеть неприятностей!
