Вольфганг Фауст - Следы «Тигра». Фронтовые записки немецкого танкиста. 1944
– Тридцать километров, – раздался голос Хелмана в наушниках ТПУ. – Продолжаем движение. Никто не останавливается.
По другую сторону кожуха трансмиссии Курт вставлял в свой МГ-34 новый барабанный магазин.
– Мой последний, – сказал он, целуя магазин. – Мой самый любимый. Я набил в него особые патроны – с развертывающимися пулями.[43] Любой русский, который попадется мне на пути к реке, попробует и оценит их.
– Ну, доберемся мы до реки – и что дальше? – спросил я.
– Затем будет новая река, а за той – другая, и снова другая.
– И так, река за рекой, обратно в рейх?
Он не ответил мне, вставляя магазин на место.
* * *Два «Тигра» в авангарде, затем два бронетранспортера (один из них – с зенитной установкой), потом наш третий «Тигр» и мы замыкающими – такой теперь стала наша колонна. Нам пришлось сбавить скорость, потому что дорога была усеяна воронками и булыжниками, а смена скорости лишь демонстрировала, сколь нуждаются наши «Тигры» в техническом обслуживании. Трансмиссия дымила остатками масла, вся внутренность нашего танка была заполнена его едким дымом, так что мне оставалось только радоваться струе холодного зимнего воздуха, бьющей мне в лицо сквозь отверстие выбитого стеклоблока прибора наблюдения.
По дороге стали попадаться наши отступающие войска.
Мы двигались мимо групп пехотинцев, с трудом бредущих на запад без офицеров или транспорта. Порой они махали нам, прося нас остановиться, но мы продолжали движение, придерживаясь широкой, хотя и ухабистой дороги, ведущей к реке. Мы обгоняли телеги, полевые кухни и передвижные радиостанции, буксируемые артиллерийские орудия и всадников, то есть обычные осколки отступающих войск, стремящиеся достичь спасительного берега реки.
Единственным прибором на пульте, на который я еще поглядывал, был указатель уровня горючего – и стрелка его стояла на нуле. «Тигр» потреблял 3 литра бензина на каждый километр даже при движении при оптимальных условиях и скорости. На полной скорости, а также при всех тех маневрах, которые мы совершали в лесу, мы должны были потреблять 5 или даже 6 литров горючего на километр. Я сказал об этом Хелману, он вслух выругался. Потом спустился из башни и, согнувшись в три погибели, встал за спинкой моего сиденья, постукивая кулаком по кожуху трансмиссии.
– Раньше уже было, что приборы врали, – сказал он.
От него разило мощным запахом коньяка.
– Но не указатель уровня горючего, герр полковник. Указатель уровня не врет.
– Проклятый бензин. Русские могут жечь горючее сколько угодно; они получают нефть с Кавказа.
– Что мне делать, герр полковник?
Он снова стукнул кулаком по кожуху трансмиссии.
– Сколько еще километров осталось?
– Пять, может быть, шесть. Мотор уже работает на парах бензина.
– Заберем бензин с других машин. Остановишься, когда я скажу.
– Слушаюсь, герр полковник.
Я подумал было, что он хочет слить бензин с других «Тигров», – но ведь и у них баки пусты, как и у нас. Солнечный диск побелел и поблек на небе, воздух приобрел какой-то бронзовый оттенок, в нем стали поблескивать кристаллики льда. Оказаться без горючего здесь, в чистом поле, почти уже в виду реки, было бы незавидной судьбой, нам оставалось бы только преодолеть последние километры пешком, преследуемыми русскими.
– Вон там, – сказал Хелман, хлопая меня по плечу, и, еще больше согнувшись у меня за спиной, он показал пальцем через смотровую щель. – Видишь этот караван грузовиков? Мы возьмем горючее у них. Так, радист, передай это остальным «Тиграм».
С этими словами Хелман снова забрался в башню.
– Не думаю, что он помнит мое имя, – сказал Курт, когда мы остановились.
Я подумал, что он, по всей видимости, прав.
Машины, на которые показал мне Хелман, были караваном из 10 больших грузовиков «Дойтц», пробивавшихся сквозь снежный ад[44] этой равнины с постоянной скоростью около 5 или 6 километров в час. Как только мы догнали их и уравняли наши скорости, они тут же поняли, что нам надо. Мы прижали их нашими «Тиграми», заставив сбросить скорость и остановиться. Один за другим грузовики останавливались, и 3 наших «Тигра» и 2 бронетранспортера тоже остановились. Я заглушил двигатель и высунулся из люка, любопытствуя, как будут развиваться события. На подножке кабины первого грузовика стоял мужчина в гражданской меховой шубе и кричал на Хелмана. Правда, на голове этого мужчины была офицерская фуражка с «мертвой головой» – эмблемой СС.
– Убирайтесь от моих грузовиков! – кричал он в полный голос. – Это дело СС, и они являются нашим транспортом!
– Какой груз они везут? – спросил Хелман, возвышаясь в люке башни.
– Это вас не касается. Освободите дорогу и пропустите нас.
– Наши танки будут оборонять рубеж реки. Нам необходимо горючее, чтобы туда добраться.
– У нас вы никакого горючего не получите, – снова крикнул офицер СС. – А за остановку нашего транспорта вас расстреляют.
Я услышал, как Хелман загоготал при этой угрозе. В воздухе стали видны падающие хлопья снега, в лучах фар они вспыхивали светом, напоминая бенгальские огни. Эсэсовец повернулся к кабине и достал с сиденья кабины небольшой пистолет «Вальтер ППК», скорее похожий на дамский, – такими пукалками были вооружены полицейские и сотрудники служб безопасности.[45] При виде подобного оружия Хелман расхохотался в полный голос, а я порадовался, что не ощущаю его дыхания.
От противостояния с эсэсовцами нас спасла только Красная армия.
Попадание снаряда подбросило в воздух один из эсэсовских грузовиков, его металлические борта разлетелись в стороны. Бронебойный снаряд с трассером пронизал кузов грузовика насквозь, придя откуда-то поперек дороги, и унесся в открытую степь. Следующий снаряд, попавший в него, был уже осколочно-фугасным. Его разрыв сорвал крышу кузова, которая, кружась в воздухе, упала на землю. Он же разметал по сторонам груз, находившийся в кузове грузовика, – тысячи небольших белых цилиндриков, которые, тоже кружась, стали опускаться на землю вместе со снежинками.
– Курево, – пробормотал Курт. – Это же сигареты. Наша башня уже разворачивалась влево, чтобы взять на прицел атакующих.
– Передом влево, механик! – крикнул мне Хелман. – Там танки Т-34.
Я развернул танк влево, зацепив при этом передним броневым листом ближайший к нам грузовик и сорвав ему борт. Оттуда на дорогу вывалились бутылки – по всей видимости, с вином, поскольку несколько бутылок разбилось о наш бронелист, залив его красным. Аромат спиртного донесся до меня сквозь смотровую щель. Я выдвинул танк несколько вперед, потеснив грузовик и не обращая внимания на падающие и разбивающиеся бутылки. Когда обзор стал удовлетворительным, я увидел на равнине, в вихрях падающих снежных хлопьев, три русских танка Т-34. Они неслись по направлению к нам – куда быстрее, чем я мог себе представить, что танк может двигаться с такой скоростью, – возможно, горя честолюбивым желанием захватить группу танков противника прежде, чем сюда подоспеют основные силы армии, идущие за ними. Они выглядели несколько необычно – их корпуса блестели голым металлом, на котором не было следов краски, из-под гусениц летели фонтаны снега и грязи, когда они рвались к нам по степи.
