Наби-джан-Хатыф - Автобиография Тамерлана
Я загадал по Корану, и мне открылся стих: «Кто уповает на Бога, тому он дает довольство: Бог совершит свое дело». Я очень обрадовался. Переправившись через Аму-Дарью я был в нерешительности, куда мне следует направиться: в Самарканд или Бухару. В это время пришло известие, что большая часть войска из отряда амира Мусы сосредоточена близ Карши, поэтому я туда и направился. Быстро напал я на врагов, обратил их в бегство и взял в плен амиров Кайсара и Урдашыха и овладел богатой добычей, которую и разделил между своими воинами. Услышав об этом, Хинду-шах и амир Сулейман, с пятью тысячами всадников бежали и стали собираться в заранее условленном месте, чтобы приготовиться к военным действиям. Я узнал об их приготовлениях и решился внезапно напасть на них. Все свое войско я разделил на семь частей. Шейх-Али-богадура и амира Джагу я выслал на разведку, начальниками частей войска я назначил: Дауд Барласа, Сару-Джо-богадура, Хинду-Шаха, Ильчи-богадура, Али-Яссури и Махмуд-Ша. В это время я получил известие, что враги, собравшись вместе, сами намерены сделать на меня нападение. Я сам тоже стал собирать свое войско и готовить его к бою в степи Кузы. Наконец, мы увидели издали приближавшееся к нам неприятельское войско. Заметив, что они идут несколькими отрядами, я приказал начать сражение передовым отрядам, которые находились на правом и левом флангах и на поддержку им я выслал еще много войска. Сражение было кровопролитное и продолжалось с утра до вечера. Я сам с несколькими богадурами без страха бросился в бой. С помощью Божьей мне удалось рассеять моих врагов как дым. Я взял многих в плен и овладел большим количеством оружия. Я вознес к Богу благодарственную молитву за дарованную мне победу. Мое войско преследовало бежавших, и многие из врагов были захвачены в плен. В числе пленных между прочими оказался Альджай-Ту-Султан Толканский. Увидев меня, он сказал, что из благодарности он был предан амиру Хусайну и служил ему, а теперь он готов служить мне с такою же преданностью, если только я того пожелаю. «Если же ты не желаешь принять меня к себе на службу, – добавил он, – и находишь нужным казнить, то пусть так и будет». Я поспешил ободрить Альджай-Ту и хвалить его храбрость. Некоторые из моих военачальников советовали мне убить Альджай-Ту, но я не согласился, а напротив, обласкал его и назначил начальником отдельной части, снабдив его грамотой. Он был в восторге от моего великодушия. Впоследствии этот Альджай-Ту оказал мне столько важных услуг, что и описать невозможно. Таким образом я прогнал войско амира Хусайна.
Чакыр-богадур занял Самарканд; чтобы задержать его там я выступил по направлению к Самарканду. Я написал письмо Чакыр-богадуру и приглашал его добровольно подчиниться мне… Я обещал ему в награду за преданность мне назначить его амиром, но Чакыр ответил мне, что он предан амиру Хусайну и считает его своим благодетелем. «Если я изменю амиру Хусайну, – писал Чакыр, – то кто же мне после этого поверит?» Я не мог не похвалить такую преданность Чакыр-богадура своему повелителю. Я подошел к Самарканду, и оттуда вышел с войском Чакыр-богадур и вступил в бой с моими войсками. С первого же удара мне удалось обратить в бегство войска неприятеля. Ак-Тимур преследовал их до ворот города и даже отнял у Чакыр-богадура его пояс. Возвратившись, я приостановился некоторое время на одном месте. Мне дали знать, что преданные амиру Хусайну люди приходили из области Киш, заняли мачук и он сам он двигается сзади. Я собрал совет и обсудил со военачальниками план действий. Перейдя реку Ям я в четыре перехода достиг Ходжента.
Амир Хусайн не любил двух своих военачальников, и оба они знали об этом то были Кай-Хисрау и Баграм-Джалаир, которые раньше бежали от меня и перешли на службу к амиру Хусайну. Оба они, зная нерасположение к ним амира Хусайна, прислали мне письмо, в котором сообщили мне, что обратившись к хану Чете, они получили от него в помощь семь тысяч всадников, с которыми и прибыли в Ташкент, чтобы служить мне, и ожидают меня в Ташкенте. Я поспешил двинуться туда. Амир Кай-Хисрау устроил мне торжественную встречу и богатое угощение. Я прожил в Ташкенте целый месяц. Амир Кай-Хисрау был женат на дочери амира Туклук-Тимура, и у него была дочь, которую я сговорил за своего сына, Мухаммад-Джагангира. Амиру Баграму я дал высокое назначение. В это время до меня дошли сведения, что амир Хусайн остановился в Гираке и Яйлаке.
Я узнал из достоверных источников, что амир Хусайн разрешил двенадцатитысячному войску напасть на меня и немедля выслал вперед Малик-богадура с тремя тысячами всадников. Я прибыл с поиском в Джаган-шах и рассеял в разные стороны направленное против меня войско. Все добытое во время сражения неприятельское имущество и оружие я разделил между своими воинами. Кай-Хисрау вскоре тоже присоединился ко мне.
С общего согласия мы остановились в местности Варак и оттуда тремя отрядами двинулись дальше. Чтобы устрашить врага, мы распустили слух, что пришли монголы и распустили монгольское знамя. Так мы догнали Малик-богадура. Увидя монгольское знамя, войска Малик-богадура в страхе бежали и присоединились к амиру Хусайну. Оставшись таким образом победителем, я отправился в местность Рабат-Малик. Там амир Кай-Хисрау торжественно встретил меня и поздравил с победой.
Мы было расположились на отдых, предполагая достойным образом отпраздновать успех нашего оружия, но вскоре пришла весть, что, по слухам, амир Хусайн, устыдившись, приближается ко мне. Я тоже двинулся к нему навстречу в местность Барсын. Был сильный холод, и выпало очень много снегу; я узнал, что амир Хусайн возвратился назад, поэтому и я возвратился и провел зиму в Ташкенте.
Наступило лето; посоветовавшись со своими приближенными, я решил послать хану Чете богатые подарки и просить у него помощи. Хан прислал мне десять тысяч человек конницы.
До сведения амира дошло, что ко мне прибыло подкрепление. Он написал мне письмо, в котором снова клялся Кораном, что не предпримет впредь против меня ничего и просит с ним помириться. Муллы из Ташкента, Андижана и Ходжента принесли ко мне и Коран, на котором амир Хусайн клялся искренно примириться со мной. Они, со своей стороны, просили меня не отвергать склонного к примирению амира Хусайна и помириться с ним.
Я подробно рассказал муллам все, что было раньше между мной и амиром Хусайном, ссылаясь на то, что амир Хусайн изменил уже однажды данной им клятве на Коране. Тогда муллы дали совет: не предрешая вопроса о примирении, самим погадать об этом по Корану и поступить сообразно тому, что откроется. Вышло, что примириться следует; я согласился и двинулся по направлению к Самарканду со всеми амирами, чтобы увидеться там с амиром Хусайном.
