Валентина Пашинина - Неизвестный Есенин
Глава 3
Иудушка Бухарин, или Неизвестное письмо
Письмо Н. Бухарина, опубликованное Британом в 1924 году, имеет три эпиграфа:
«Где стирается призрачная грань между «Wahrheit» и «Dichtung» (истиной и поэтическим вымыслом)? Там, где нет лжи».
«Что такое правда? Это путь к Богу».
«Если бы не ненавидел, то не было бы во мне и Любви».
Эти эпиграфы и должны были объяснить, почему Илья Британ решил опубликовать исповедь Бухарина. А под заголовком «Ибо я — большевик» добавил пояснение: «Тем, которые придут». Те новые, молодые, которые придут на смену нынешнему поколению, должны знать правду.
В 1928 г. «Неизвестное письмо» было перепечатано во французском журнале «Ревю универсаль» (т. 32, вып. 23) уже с комментарием, где его автором однозначно назывался Н.И. Бухарин, а адресатом — Илия Британ. Сомнений в подлинности документа у западных публикаторов не было. О подлинности говорила и интимность письма. Но перед тем как познакомиться с его текстом, давайте вглядимся в фигуры его автора и адресата.
По словам Ленина, «Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)».
Имея такую блестящую характеристику, данную самим Лениным, как было Бухарину не испытать свою судьбу? У него в руках были все шансы возглавить советское правительство.
Ленин, правда, сказал: «Он никогда не учился», — но это не помешало Бухарину учить других. Вся идеологическая сфера сосредоточена была через год после смерти Ленина в его руках: он был главным редактором большевистской газеты «Правда», а вскоре стал главным редактором журнала ЦК партии «Большевик», созданного для «защиты и укрепления исторического большевизма против любой попытки искажения и извращения его основ».
С 1922 года Бухарин был в одной упряжке с Троцким по разгрому русской православной веры, а вместе с Зиновьевым отвечал за выработку политического курса и текущую деятельность Коминтерна. А в 1925 году в партии сложился дуумвират: Бухарин и Сталин.
«Для Бухарина настал период его наибольшего влияния на советскую политику» (Стивен Коэн). Каменев утверждал, что творцом и подлинным представителем социализма 1925 года был Бухарин: «Официальный большевизм 1925–26 годов был в основном бухаринским. В том же 1925 году Каменев заявлял: «Сталин целиком попал в плен этой неправильном линии, творцом и подлинным представителем которой является тов. Бухарин».
Время и дальнейшие события показали, кто к кому попал в плен. Бухарин все больше «входил во вкус» и потому все дальше отходил от Троцкого, разрывал дружеские с ним отношения.
В книге С. Коэна о Бухарине есть такая фраза:
«Переписка 1926 года между Бухариным и Троцким окончилась просьбой Троцкого к Бухарину расследовать выпады, встречавшиеся в официальной кампании против левых».
Вождь революции, ленинский соратник, первый претендент на большевистский престол Троцкий выступает в роли просителя. И обращается не к Сталину — обращается к Бухарину. Речь шла о так называемых «антисемитских выпадах».
И что же получил в ответ на свое послание Троцкий? Ответ Николая Бухарина звучал форменной издевкой. Нет, он не отрицал вспышку антисемитизма в середине 20-х годов, но относил ее исключительно к «язвам» старого режима. Джина выпустили из бутылки! Волна антисемитизма с лозунгом «все зло от евреев» прокатилась по всей стране, и даже главный идеолог Николай Бухарин в целях сохранения спокойствия в государстве в 1927 году должен был выступить дважды с докладом на антисемитскую тему.
В архиве Троцкого сохранились копии только трех писем к Бухарину. В последнем письме Троцкого речь идет не только об антисемитской пропаганде, Троцкий просит расследовать пропаганду, которая ведется в двух направлениях — «о гнусной клеветнической, с одной стороны, антисемитской, с другой».
Есть у В. Вересаева такой рассказ — «Собачья улыбка». Он о двух друзьях-поэтах.
Один не по заслугам вознесен славой, заласкан судьбой, публикой и женщинами. Другой живет, снедаемый жестокой завистью. И потому заключает сделку с Нечистым. Ну и как положено в таких случаях, Нечистый подстраивает автомобильную катастрофу. Поэт срывается в пропасть… И сразу на ум приходят слова Льва Троцкого из некролога Есенину: «Сорвалось в обрыв незащищенное человеческое дитя».
Образы узнаваемы, хотя основательно окарикатурены. Для большей узнаваемости, чтобы читатели не ошиблись адресом, клуб, где выступают поэты, назван «Красным Пегасом». Намек более чем прозрачен: да, поэт «сорвался в пропасть», но кто подстроил эту катастрофу? Вершитель судеб. Он — Нечистый! Пасквиль не только на Есенина и его завистливого друга (Анатолия Мариенгофа). Пасквиль и на того Нечистого, Рыжего с белозубой улыбкой. И название говорит само за себя: «Собачья улыбка».
Политическое преступление низведено в разряд обыденных, бытовых, уголовных, а «крайними» оказались завистливый друг и Рыжий Нечистый.
Чей заказ выполнил В. Вересаев в рассказе «Собачья улыбка»? Рассказ был написан в 1926 году, а опубликован одновременно со статьей П. Бухарина «Злые заметки» в № 1–2 журнала «Красная нива» в 1927 году. Вот, собственно, и ответ на вопрос: чей это заказ.
Тогда-то и вытащили из небытия ленинское изречение «Иудушка Троцкий», которое давно было предано забвению и которое теперь было включено в активную пропаганду. И, надо сказать, пропаганда сработала отменно. Государственные мужи все просчитали верно. Накал антисемитских страстей к XV съезду партии был таков, что вчерашних вождей Октябрьской революции, героев гражданской войны изгоняли прямо с трибуны, куда они выходили для своей защитительной речи, не давая им даже раскрыть рта. И символически приурочили это действо к 10-й годовщине Октября.
Захаров-Мэнский в 1927 году объявил:
«Я не буду пророком, если скажу, сейчас этот год, год беспримерной популярности Есенина, окончился, ближайшие 365 дней будут низведением с пьедестала этого во многом переоцененного, но все же исключительного и неповторимого лирика последнего десятилетия. Появившийся в № 1 и 2 «Красной нивы» рассказ В.В. Вересаева («Собачья улыбка»), понятный даже и для непосвященного, — несомненное доказательство правильности моего утверждения (…)
