Елена Разумовская - Братья Орловы
— Приладь к месту! — И перехватило дыхание.
— Под микитки его! — Кулаки обрушились в сердце.
— По часам, чтобы тикали! — Два удара в виски.
Он вставал — кулаки опрокидывали его. Потемкин падал — Орловы взбрасывали его кверху. Спасенья не было. В кровавом тумане, как эхо в лесу, слышались далекие голоса:
— Забор поправь! — Во рту затрещали зубы.
— Рождество укрась! — Лицо залилось кровью.
— Петушка покажь! — Из глаз посыпались искры. Казалось, бьют не только Орловы, но сами стенки, — даже потолок и печка — все сейчас было против Потемкина, и тело парня уже не успевало воспринимать частоты ударов, звучащих гулко, будто кузнечные молоты… Вечность кончилась. Потемкин не помнил, когда его оставили. Кровью забрызганы стены, кровь полосами измазала пол… Кое-как вышел на площадь, вдохнул легонький морозец и безжизненно рухнул на мягкий снежок…»{51}
Конечно, ничего подобного сейчас Екатерина не допустила бы, да и не было кому заступиться за честь отвергнутого Грица, ведь братцы были кто где… Но боялся Васильчиков, оттого и обезопасил себя гвардейцами.
А Екатерина решила окончательно расстаться с Григорием, который открыто ей изменял, о чем вести просачивались даже в дипломатическую почту:«…У него есть любовницы в городе, которые не только не навлекают на себя гнев государыни за свою податливость Орлову, но, напротив, пользуются ее покровительством. Сенатор Муравьев, заставший с ним свою жену, чуть было не произвел скандала, требуя развода; но царица умиротворила его»{52}. Она долго терпела выходки Г. Орлова, а, «…возможно, фаворит и так успел уже ей надоесть»{53}, и она воспользовалась его отсутствием, чтобы прервать затянувшийся роман.
Впрочем, она ничуть не забыла, какое влияние фаворит на нее некогда имел, поэтому не могла допустить его появления в Петербурге, пред ее светлыми очами, ибо в таком случае она, скорее всего, простила б его, как делала это не раз прежде. Князь Орлов торопился к Екатерине, меняя выдохшихся лошадей, скакал днем и ночью, но, когда цель — Петербург — была уже близка, его остановили посланцы императрицы и вручили ее распоряжение ехать в Москву, ибо в Петербурге его не ждут, и глаз не казать ко двору. Григорий был настойчив; он искал встречи с государыней, просил о прощении, но тщетно. Екатерина дала ему полную, хотя и весьма почетную, отставку. Через Ивана Григорьевича Орлова, которого, как она знала, младшие всегда беспрекословно слушали, она отправила Григорию письмо, в котором прощала все его измены, но при условии, что он хотя бы на один год поселится в своем имении или в любом другом месте, даже за границей, получив поистине царский подарок: отменное ежегодное содержание в 150 тысяч рублей плюс деньги на дом и обустройство домашнего хозяйства плюс 10 тысяч крепостных, да еще серебряные сервизы, мебель, дозволение пользоваться императорскими каретами и слугам его — носить ливрею императорского дома (все уступки были изложены ею по-немецки пунктуально, в 14 пунктах письма!). Когда время пройдет и страсти успокоятся, они смогут поговорить по-дружески, без обид и взаимных упреков. Дружбы своей она ни его, ни братьев его не лишала: «Я никогда не позабуду, сколько я всему роду вашему обязана, и качества те, коими вы украшены и поелику отечеству полезны быть могут»{54}.
Как воспринял Г. Орлов письмо, неизвестно, но он вскоре уехал в Ревель, где и провел почти год «ссылки», которая официально именовалась отпуском. Весной 1773 г. он вернулся в Петербург, и Екатерина милостиво приняла его. Он поселился сначала в Гатчине, но долго в столь опасной близи к Петербургу не удержался и снова уехал за границу после заключения Кючук-Кайнарджийского мира в июле 1774 г., путешествовал по Англии, Австрии, Италии. По обеим столицам ходили слухи, что императрица его не отпустит никуда. «На чем этот слух основан, — пишет Алексею Владимир, — совсем не знаю, а знаю, что он просил государыню словесно, и она милостиво изволила обещать…»{55} В 1777 г. Григорий Орлов женился на Екатерине Николаевне Зиновьевой (с ее семьей Орловы были в родстве через свою матушку, урожденную Зиновьеву, и Екатерина приходилась Григорию двоюродной сестрой). Легкий роман между Е. Зиновьевой и Орловым завязался еще в самом начале 70-х, но затем из него выросло сильное чувство. Брак Орлова вызвал пересуды и едва ли не скандал в обществе; близкородственные отношения рассматривались как преступление против нравов и обычаев. Совет императрицы выступал против незаконных, как считалось, отношений и требовал примерно наказать преступников, отправив обоих в монастыри. Требовалось только согласие императрицы, и придворные надеялись без проблем его получить. Все знали, как тяжело она переживала расставание с Григорием Григорьевичем. Но их надеждам не суждено было, к счастью, сбыться. К моменту свадьбы Екатерина Великая уже успокоилась и не только не воспротивилась браку, но и приняла супругу бывшего фаворита и, как пишут современники, «новая княгиня Орлова обедала с императрицей…»{56} Она, конечно, же отказалась подписать приговор Совета, приведший бы к насильственному расторжению брака Г. Орлова и Е. Зиновьевой и примерному их наказанию.
Свою супругу князь Григорий Григорьевич очень любил, но счастье его в браке было недолгим. Екатерина Николаевна вскоре заболела туберкулезом и чахла на глазах. В 1781 г., ранним летом, она умерла в Лозанне, несмотря на все усилия, предпринимаемые докторами и мужем. После этого Г. Орлов сильно сдал; с ним случались странные приступы и, согласно письмам братьев, сильно озабоченных его состоянием, у него наблюдалось помрачение рассудка. Несмотря на странности в поведении, императрица не отвернулась от бывшего возлюбленного. Она была добра к Орлову, жалела его и, как отмечал английский посол в Петербурге Гаррис, «строжайше запрещает применять какие-либо суровые меры, отвергает любую мысль о заключении или наказании… и… принимает его в любое время и в любом наряде»{57}.
Григорий Орлов, блестящий кавалер и меценат, скончался на пятидесятом году жизни апрельской ночью (13 апреля) 1783 г. Детей с супругой у него не было, поэтому его линию Орловых продолжить было некому. Были лишь дети, рожденные ему императрицей Екатериной, — 3 сына, один из которых умер в юности, и дочери Софья и Елизавета. Когда Екатерина Великая узнала о смерти Григория Орлова, она тяжело переживала утрату, даже записала: «Потеря князя Орлова так поразила меня, что я слегла в постель с сильнейшей лихорадкой и бредом…»{58} И долго еще она старалась не заводить ни с кем разговоров о нем, а если уж вспоминала, то неизменно говорила о нем хорошо, вспоминая как «единственного и истинно великого человека, так мало оцененного современниками».
