Владимир Рудный - Долгое, долгое плавание
Возродился и старый спор — «каким быть флоту». Не трагические уроки Цусимы и Порт-Артура его возбудили, а острая нужда разоренной и обескровленной двумя войнами и двумя революциями страны в защите своих морей и границ. «Флоту быть!» — объявил еще IX Всероссийский съезд Советов. Но когда и какой строить флот, если страна с мукой восстает из пепла? Были сторонники немедленного строительства сильных эскадр линейных кораблей и вашингтонских крейсеров с дальним радиусом действия. Были ревнители только подводного флота и авиации. Многих гражданская война и опыт озерно-речных боев сделали поклонниками легких сил и москитного флота. Эти яростно клеймили своих оппонентов проводниками теорий буржуазного запада.
В Военно-морской академии, как рассказал ее слушатель того времени Николай Герасимович Кузнецов, выступил после страстных схваток ораторов Наморси страны Ромуальд Адамович Муклевич. Он разделил спорящих на «сторонников проливов» и «сторонников заливов». Одни, не считаясь не только с экономикой страны, но и с ее международной позицией, предлагают строить только крупный флот, как бы возрождая стремления царского правительства овладеть проливами для выхода в Средиземное море; другие, сторонники малого флота, так приросли к Финскому заливу, что все планы подчиняют обороне ближайших к Кронштадту берегов…
Естественно, штабной командир так или иначе был втянут в эти споры. Глубокая и разносторонняя эрудиция Исакова в отечественной и зарубежной военной истории, склонность вникать в тенденции развития морских сил и морских доктрин возможных противников позволяли ему трезво оценивать настоящее и будущее. А должность обязывала предвидеть возможный ход войны, по крайней мере на Черном море.
Много позже в «Слове разведчикам КБФ», переданном к двадцатилетию победы начальнику морской разведки Балтики в военное время полковнику Н. С. Фрумкину, Иван Степанович писал: «В любом трактате о штабной работе, после изложения основных задач и назначения штаба, утверждается, что при этом он должен оставаться в тени, быть малозаметным, безликим, так как самостоятельно штаб существовать не может. Он только орган управления, обеспечивающий командование. Отсюда требование особой скромности, собранности, организованности, привычки к конспирации и безотказности в работе в любых условиях обстановки, помимо общих требований, предъявляемых к офицеру любой специальности. Но внутри штаба из всех его управлений и отделов те же требования, но возведенные в высшую степень, предъявляются к разведчикам».
К себе, как к штабному работнику, Исаков предъявлял требования, «возведенные в высшую степень». Штаб сразу стал для него учреждением научным, основанным на познании, анализе и глубоко продуманных обобщениях. Это отвечало его живому и беспокойному уму. На Балтике в конце тридцатых годов и перед самой Великой Отечественной войной из рук в руки передавали памятную записку Исакова «Советы старого штабиста», написанную им при назначении начальником штаба флота и повлиявшую на многих командиров в то сложное время. Исаков осуждал тех, кого в штабе «заедает текучка». Каждый штабист обязан найти время для постоянной работы над отдельными научными проблемами; закончив рабочий день, надо проверять и спрашивать себя: а что я сегодня сделал, что нового сделал сегодня для войны?.. Так запомнил и излагал «Советы старого штабиста» на Ученом совете Военно-морской академии начальник одного из факультетов контр-адмирал Чистосердов в сорок пятом году, когда Ивану Степановичу присуждали звание профессора и степень доктора военно-морских наук.
К военной науке Исакова вела штабная практика. Еще в БОЧМе он понял, что надо пересмотреть организацию обороны побережья. В годы, когда он работал начальником оперативного отдела штаба, шла техническая реконструкция кораблей, была принята Советом Труда и Обороны пятилетняя судостроительная программа, на Черном море достроили крейсер, несколько эсминцев, вводили в строй корабли, поднятые со дна моря, пришел отряд Галлера с Балтики, в нем модернизированный линкор «Севастополь». Но сил для защиты баз не хватало.
От царской России досталось в наследие пренебрежение к береговой обороне. В старом флоте берегом, приморскими крепостями и даже кронштадтскими фортами занималось сухопутное ведомство, морякам — море. По опыту военной истории Исаков знал, что нападающая сторона чаще берет базы не с моря, а с суши. Так уже случалось с Севастополем и в Крымскую, и в гражданскую войны, и грош ему цена, как оператору штаба, если он не сможет предвидеть, предусмотреть того, что называют повторением горьких уроков прошлого. Служебные поездки и походы помогали изучать берег не хуже, чем корабли. Из каждой поездки он привозил новые требования к фортификаторам и артиллеристам. То обнаружил в море точку, с которой линкор типа «Куин Элизабет» может поразить нашу мощную береговую батарею в главной базе. То нашел в устьях кавказских рек, знакомых ему с детства, не защищенные от десанта места. То почуял пренебрежение к защите баз с тыла и затеял необычную инспекционную поездку: верхом на конях группа командиров проникла с тыла, никем не замеченная, на КП и в орудийные дворики дальнобойной батареи, а вахтенные в это время наблюдали — по инструкции — только за морем… Он заранее знал результат инспекции, но, чтобы разом сломать эту инструкцию, вовлек в поездку большое начальство и достиг своего.
От частностей он настойчиво шел к обобщению, к коренным проблемам, и вскоре пришел час ему испытать себя, свое мужество командира и гражданина.
В истории нашего флота известна комиссия Немитца, созданная в начале первой пятилетки Реввоенсоветом страны для критического анализа береговой обороны Черного и Азовского морей. Александр Васильевич Немитц, в прошлом царский адмирал, человек сложный и противоречивый, был безусловно честным и знающим командиром и безупречно служил в Красном Флоте, как настоящий патриот. Ему в очень острое для страны время правительство доверило дело, которое должно было повлиять и на будущие военные события на юге. Комиссия была смешанная: и моряки, и армейцы из соседних округов, и авиаторы, и артиллеристы — словом, авторитеты из всех родов войск. Исакова назначили начальником штаба, — может быть, потому, что и в округах его знали как человека широкого кругозора, грамотного и в сухопутных делах и не ограниченного ведомственными шорами, но, наверно, и потому, что он уже проявил себя как штабист, склонный к научному анализу, и как командир, умеющий слушать других, быстро решать и высказывать, не колеблясь, определенное мнение, а для дела государственного это всегда ценно.
