Марк Рейтман - Русский успех. Очерки о россиянах, добившихся успеха в США
Играть приходилось часто в неприспособленных помещениях перед публикой, лузгающей семечки и громко разговаривающей, революция привела в концертные залы нового слушателя. Горовиц любил успех, красивую одежду, любил деньги, приносимые им. Послушал Володя зарубежных знаменитостей – Артура Шнабеля, Эгона Петри, Артура Рубинштейна – и решил, что, как они, он тоже может. Поэтому с первых же гастролей за рубежом в 1925 г. он решил не возвращаться, гастроли в Берлине начались при полупустых залах, тем более что Горовиц играл не очень популярный там 1-й концерт Чайковского, зато берлинская публика очень скоро «распробовала» Горовица. Критики отметили очень высокую октавную технику молодого пианиста. Но в Германии тогда собрал ось просто очень много хороших пианистов, и чтобы выделиться среди них, нужно было их превосходить.
Однажды его в гостинице поймал импресарио Гамбургского филармонического оркестра и сказал, что у него срывается 1-й концерт Чайковского из-за того, что заболел пианист.
– Когда нужно играть?
– Через 45 минут.
Хотя Горовиц уже месяц, как не заглядывал в концерт, он согласился. Смотреть ноты было поздно, времени оставалось только, чтобы побриться. Дирижер Юджин Пабст пытался сначала поговорить о темпах, но потом махнул рукой:
– Следите за моей палочкой.
Имени солиста он до концерта так и не узнал. Но когда Горовиц вступил мощными аккордами, Пабсту ничего не оставалось, как сделать шаг в сторону и следить за руками незнакомого пианиста, чтобы выдержать темп. Когда Горовиц кончил и обрушился шквал аплодисментов, который газеты назвали «неслыханным со времен гастролей Карузо», Пабст так сжал плечо Горовица, что оно болело несколько дней. Гастроли музыкального трио – пианист Горовиц, скрипач Мильштейн и виолончелист Пятигорский стали одной из самых больших сенсаций Европы 20-х годов. Концерт в Парижской опере, где Горовиц исполнил свою недавнюю фантазию на темы оперы «Кармен», завершился тем, что устроителям пришлось вызывать полицию: темпераментные французы, не столь искушенные в музыкальных тонкостях, как немцы, никак не могли утихомириться.
Следующими были гастроли в Соединенных Штатах, где критики назвали Горовица, кстати не знавшего еще ни слова по-английски, «степным смерчем» и «сверхчеловеческим сочетанием Розенталя, Падеревского, Бузони, Рахманинова и Гофмана». В США Горовиц увидел, наконец, своего кумира Сергея Рахманинова. В подвале фирмы Стейнвей он сыграл Рахманинову его 3-й концерт, причем сам Рахманинов на другом рояле играл оркестровую партию. 1-й концерт Чайковского должен был стать двойным дебютом, поскольку это было первое выступление в США и для своенравного дирижера сэра Томаса Бичема. Он был немыслимо богат, и ходили слухи, «купил себе карьеру» за деньги. С самого начала англичанин стал замедлять темпы. Горовицу пришлось наращивать темп и силу звука, «чтобы не пришлось ехать обратно в Россию». В финале, как написал один критик, «клавиатура дымилась». Публика поаплодировала весь антракт. Критик «Нью-Йорк Таймс» на следующий день писал о необузданности толпы дикарей, подогреваемой боевым барабаном или молодым русским, барабанящим по клавиатуре рояля. Но Горовиц был в восторге от происшедшего, он чувствовал себя победителем надменного англичанина. Бичем был хороший дирижер, но при оркестровом аккомпанировании не умел подчиняться солистам.
В последующие пять лет Горовиц давал с неизменным успехом чуть ли не по концерту в день за неслыханную сумму в 1500 долларов, и даже мировой кризис не помешал его успешной карьере. Многие безработные отдавали за подорожавшие билеты на его концерты последние деньги. Он играл со всеми ведущими дирижерами мира, кроме советских и «короля дирижеров» Артуро Тосканини. Наконец, в 1933 году поступило приглашение сыграть 5-й концерт Бетховена с Нью-Йоркским филармоническим оркестром от самого маэстро Тосканини. Тосканини страшились все солисты, включая Шаляпина и Джильи. Да что солисты, если он в присутствии Муссолини отказался играть в Ла Скала фашистский гимн и не участвовал в Байрейтском фестивале, потому что на него не пригласили еврейских музыкантов! За 10 дней до встречи с Тосканини Горовиц выступил с бетховенским концертом в Чикаго, и отзывы критиков были ужасны.
Тосканини только бросил на русского пианиста свой короткий близорукий взгляд и сказал: «Прекрасно! Встретимся на репетиции». Концерт прошел с большим успехом. «Нью-Йорк Таймс» писала, что русский пианист покорил Бетховена и Тосканини. А через два года в перечень покоренных попала и младшая дочь дирижера Ванда – она стала женой пианиста. Брак длился 56 лет. Она изучала пение и фортепьяно, но была посредственностью, и принципиальный папа не скрыл это от нее.
И тут вскрылись неожиданные облака на ясном небе. Во-первых, гениальный дирижер и борец с политической тиранией оказался подлинным семейным тираном, одновременно волочась за каждой юбкой. Во-вторых, Горовиц, хотя И не уступал Тосканини как музыкант, проигрывал ему как личность. Да и в языках он был не силен: даже через пятьдесят лет его английский был ужасен, на итальянском он вообще не говорил. Итогом брака была родившаяся через 10 месяцев дочь Соня и трехлетняя депрессия. Супруги с комфортом провели ее в Швейцарии, где Горовиц общался почти с одним С.Рахманиновым, разумеется, по-русски (Тосканини Рахманинова не ценил абсолютно и никогда не исполнял.) Соня в семейной иерархии занимала несравненно более низкое место, чем отец, Ее жизнь была несчастлива и окончилась в 1957 г, самоубийством.
Манера игры Горовица требовала постоянной интенсивной самоотдачи, и оттого играл он неровно. Биограф Дюбэл приводит гомосексуальное объяснение психической болезни артиста, но у него отсутствуют какие-либо свидетельства, только домыслы. С 1940 по 1953 г. Горовиц, оправившись от депрессии, выступал с концертами, правда, реже, чем раньше, и сделал один и совместно с тестем, ряд замечательных записей. Благосостояние семьи было столь надежно, что он позволял себе делать «некоммерческие» записи (например, «всего» Скрябина).
В 1953 г. Горовиц снова замолк, теперь уже на 12 лет. И только в 62 года вернулся на концертную эстраду, чтобы предстать перед новым поколением слушателей. Да вернулся столь полноправно, что рискнул в 83 года поехать на гастроли в Россию.
Гастроли прошли триумфально – это было в 1986 г., после десятилетнего культурного эмбарго, наложенного Картером, когда гастролеры из-за рубежа были в Москве крайне редки.
После гастролей Горовиц был приглашен в Белый Дом и играл там. Выступивший вслед за тем Рональд Рейган похвалил его игру и связал ее с традицией его учителей, Рубинштейна и Блуменфельда. Дальше случилось неожиданное: Нэнси Рейгэн оступилась и с шумом упала в вазу с цветами, испугав Горовица. Вездесущее Си-Эн-Эн разнесло все это по телевизорам американцев. А находчивый Рейган пошутил: «Я же просил тебя сделать это только, если после моей речи не будет аплодисментов!». На состоявшемся за концертом приеме Дюбэл столкнулся с Рейганом и, чтобы что-то сказать, удивился тому, что он услышал в Белом Доме имена Рубинштейна и Блуменфельда. На это Рейган, уже израсходовавший на Нанси заряд находчивости, смог только побледнеть и промолчать – он уже забыл эти имена в написанной для него речи. Эти события вызвали у Горовица следующие печальные размышления:
