Ури Геллер - Моя история
Мне кажется, что жизнь в киббуце сейчас изменилась. Но тогда я чувствовал, что, что бы я ни сделал, они никогда бы не приняли парня из города. Постепенная начинал ненавидеть эту жизнь. Я скучал по своей собаке, скучал по дому. Дни шли однообразно, ничего не менялось. Это была какая-то бесконечная рутина. Мы собирали апельсины, собирали бананы. Копали картошку. Работали в столовой.
В школе у меня были лучшие оценки по рисованию и музыке. Занятия в школе оказались совсем не трудными. Хотя я никогда не был хорошим учеником, но у меня не было никаких проблем с учебой. Мне это даже нравилось.
Как я счастлив был, когда отец приезжал навестить меня. Он приезжал на своем джипе, и все ребята даже забывали подразнить меня, когда он приезжал. Он обычно звонил мне, говорил, что собирается приехать в такое-то время, и я шел навстречу ему по длинной-длинной дороге. Мимо меня проезжало много машин, они поднимали жуткую пыль на дороге, но я всегда мог определить, когда подъезжал отцовский джип, хотя пыльная туча была еще вдалеке.
Он привозил мне много разных интересных вещей: армейские вещмешки, солдатские сапоги, какие-то сувениры. Но потом, в конце 1956 года, перед самым началом Суэцкой войны между арабами и Израилем, отец сказал мне, что ситуация очень осложнилась и дело опять идет к войне. Так и вышло. Война началась, и он пропал. Я хорошо помню, как прислушивался к доносящимся издалека грохоту бомбежек и разрывам артиллерии. Возле киббуца находилась военно-воздушная база, и ночью мы слышали, как тяжелые, сделанные в Америке самолеты прилетают с продовольствием. Я мечтал оказаться в одном из этих самолетов, чтобы приземляться, а потом снова летать. Я все время думал об отце и о матери. Я постоянно задавался вопросом: что мой отец сейчас делает? где он? а что с матерью? думает ли она о нем? волнуется ли? Я знал, что где-то далеко мой отец сейчас воюет ради меня, охраняет меня.
А мама тем временем познакомилась с мужчиной, который ей очень понравился. Его звали Ладислас Героу. Он был венгерским евреем, уехавшим в свое время на Кипр. Хорошо сложенный мужчина, немного за пятьдесят, вдовец и по профессии концертный пианист. После вынужденного побега из Венгрии он со своей первой женой создал оркестр, игравший в различных кабаре по всему Кипру. Так они и остались на Кипре, вложив все заработанные деньги в покупку маленького отеля, танцорами и музыкантами, выступавшими в многочисленных кабаре Никосии. Артистам нравилось останавливаться в этой маленькой гостинице, потому что им нравился Ладислас и потому что его гостиница была похожа на дом и стоила намного дешевле, чем большие отели.
Когда его жена умерла, Героу поехал в Израиль и там познакомился с моей мамой через ее друзей в Хайфе. Однажды мама приехала в киббуц вместе с Ладисласом и сказала мне, что они собираются пожениться. Я не мог разобраться, какие у меня чувства возникли по этому поводу, но в общем-то я был счастлив за свою мать, потому что понимал, что многое в жизни у нее изменится и она сможет прекратить работать так напряженно. Еще больше я обрадовался, когда узнал, что они предлагают мне покинуть киббуц и переехать вместе с ними на Кипр. Ладислас носил галстук и этим поразил многих ребят в киббуце, которые никогда не видели галстука. Кто-то даже спросил меня: «Зачем эта тряпочка висит у него на шее?»
Накануне моего отъезда из киббуца я узнал, что мой отец жив и здоров и собирается навестить меня. Я никогда не забуду тот день. Он приехал в командирской машине. Бородатый, весь какой-то пыльный, он держал в руках винтовки. Это был один из самых прекрасных моментов в моей жизни. Он пообещал мне, что спрячет эти винтовки и отдаст мне, когда мне исполнится 18 лет.
Я вернулся из киббуца в Тель-Авив, чтобы как следует подготовиться к поездке на Кипр. Я был в восторге — ехать в другую страну, в совершенно другой мир, где все будет по-новому. Я очень мало знал о Кипре, только то, что это остров в Средиземном море, не слишком далеко от Израиля. И то, что мы будем жить в маленькой гостинице моего отчима в Никосии. Я видел, что моя мать счастлива, ей очень нравится идея переселения, и искренне радовался за нее.
Теперь я начинаю понимать, что в киббуце мои энергетические силы как бы уснули, потому что у меня все время было плохое настроение, и я совершенно пал духом. Я даже не пытался кому-либо показать, на что способен, а если что-то происходило само собой, обычно молчал, потому что боялся, что меня будут дразнить. Но в Тель-Авиве перед отъездом на Кипр произошел один необычный случай, который мне запомнился. Мама поехала в Хайфу, которая находится в ста километрах от Тель-Авива, должна была вечером вернуться. Я сидел на кухне за столом и ужинал, когда вдруг почувствовал, что что-то происходит с моей мамой. Она как бы посылала мне очень четкое и ясное послание. Я не мог определить, какое послание, но сильно испугался.
Я обегал весь дом, пытаясь найти адрес, по которому она остановилась в Хайфе. И не смог его найти. Я до того перепугался, что, как ни пытался заснуть, ничего не получалось. Наконец уже среди ночи она вернулась домой. Первое, что я спросил у нее: «Мама, что с тобой случилось?» И она не спросила: «Откуда ты знаешь?» — а просто сказала: «Ты знал, ты чувствовал». А потом она мне рассказала, что ехала в такси и попала в аварию. По счастью, она не пострадала, даже не была ранена, но я почувствовал это столкновение на расстоянии более ста километров.
В детстве со мной были и другие похожие ситуации. Это, конечно, можно посчитать просто совпадением, но я ощущал все настолько явственно и сильно, что уверен в том, что это было особого рода предчувствие, телепатия. Однажды я пошел с мамой в зоопарк, примерно за год до того, как попал в киб-буц. Вообще-то меня должен был отвести туда отец, но он не смог, и я очень расстроился из-за этого. Мне очень хотелось пойти в зоопарк, и мама повела меня туда сама.
Но как только мы вошли в зоопарк, меня охватило чувство ужаса. Я сначала не хотел об этом говорить, но не смог сдержаться и сказал:
— Мама, нам нужно срочно уйти отсюда.
— Но, Ури, — удивилась мама, — ты же весь день сегодня мечтал попасть сюда. Почему же теперь ты хочешь уйти?
— Мама, у меня какое-то плохое предчувствие, я даже, не могу его описать.
— О чем ты говоришь, Ури? — спросила она. — Что случилось?
Я не знал, как объяснить ей, и поэтому просто попросил:
— Мама, пожалуйста, нам нужно срочно уйти отсюда.
Мы направились к выходу, но тут она встретила знакомую и остановилась поговорить с ней. Я стал нетерпеливо тянуть ее за руку, все время говоря: «Мама, пожалуйста, уйдем отсюда».
