Екатерина Цимбаева - Агата Кристи
Почти полтора года они переходили от надежды к отчаянию. «Время от времени волны отчаяния захлестывали нас и один писал другому, что мы должны расстаться. Другого выхода нет — приходили мы к обоюдному согласию, помолвку надо расторгнуть. Потом проходила неделя, и оказывалось, что ни он, ни я не в состоянии вынести разрыва, и мы возвращались к нашим прежним отношениям». Упования миссис Миллер и миссис Хемсли на действие времени, на увлекающийся характер Арчи и слабый характер Агаты, как ни странно, не оправдывались.
Но и финансовая ситуация ничуть не улучшалась — возник некий «пат». Они хотели пожениться, но средств не имели, а брак без приличной обеспеченности почитался такой глупостью, что это понимали даже молодые люди. Влюбленным никогда не удалось бы соединиться, но вдруг громом среди ясного неба, непредвиденная, нелепая и непонятная грянула Первая мировая война.
2Прошло ровно сто лет с тех пор, когда Англии грозила серьезная опасность от вторжения Наполеона, так, однако, и не состоявшегося. Британцы отвыкли от войн. Конечно, за минувший век случились и восстание сипаев в Индии, и Крымская война, и «опиумные войны» с Китаем, и англо-бурский конфликт, и множество колониальных столкновений. Во всех них погибло немало достойных людей (особенно в Крыму), но саму Англию это никак не затрагивало: госпитали, раны, болезни, недостаток продовольствия — все происходило где-то далеко, в иной жизни. И тем не менее забывшее само слово «война», потрясенное неожиданностью английское общество как ни одно другое оказалось готово действовать в непривычных обстоятельствах. Старый добрый простой призыв Нельсона — «Англия ждет, что каждый выполнит свой долг» — составлял плоть и кровь британской системы ценностей, британского воспитания. Минуло всего несколько дней, как мужчины ушли на фронт, а женщины в госпитали. «Долг» не составлял привилегию высших классов. Кухарка Люси, с ужасом думая, что сказала бы миссис Роу по поводу ее поступка, все же вступила в Женские вспомогательные части. На ее место пришлось взять двух старушек, которые не вполне сознавали происходившее и почитали всякие ограничения военного времени, включая карточную систему, личным себе оскорблением:
«— Извините меня, мэм, — дрожащим от негодования голосом сказала старшая из них, Мэри, спустя несколько дней, — нас не устраивает питание. — Два раза в неделю мы ели рыбу и потроха. — Я привыкла каждый день съедать полноценный кусок мяса.
Мама попыталась втолковать ей, что введены ограничения и мы должны есть рыбу и мясо, объявленное „съедобным“, два или три раза в неделю. Мэри только качала головой.
— Это несправедливо. Никто не имеет права так обращаться с нами, это несправедливо».
Однако без служанок в Эшфилде действительно стало нельзя обходиться. С началом войны ослепшая, старчески подозрительная бабушка-тетушка вынужденно покинула родной Илинг и перебралась к племяннице, которую некогда забрала к себе от родной матери. Наступила расплата за прежнее равнодушие к воспитаннице. С ее приездом большинство комнат превратилось буквально в мебельные склады, а настроение матери Агаты еще сильнее ухудшилось. Бабушка сидела посреди всего нажитого за долгую жизнь и теперь никому не нужного добра, слезы текли из ее невидящих глаз, а вокруг рушился привычный и понятный ей мир. Остались вдали добрые друзья-соседи, исчезли удовольствия обыденной жизни, даже газету она не могла прочесть, — а племянница не хотела ее замечать, и молодой внучке не хватало для старушки ни времени, ни внимания. Долгие годы спустя Агата поняла, как безнадежно тяжело старческое одиночество. Но в ту пору окружавшая действительность казалась ей вполне естественной: война так война. Молодость принимает все.
Арчи отправили на фронт одним из первых. Агата успела всего полчаса повидать жениха перед его отправлением во Францию. «Как и все летчики, он был совершенно убежден, что его убьют и мы больше никогда не увидимся. Спокойный и беззаботный, как обычно, он вместе со всеми первыми пилотами воздушного флота считал, что война прикончит их, и очень скоро — во всяком случае, первую волну. Германская авиация славилась своим могуществом». Могущество! Еще не завершились споры о сравнительных достоинствах летательных аппаратов легче или тяжелее воздуха. В небесах Первой мировой аэропланы Антанты боролись с германскими дирижаблями-цеппелинами, огромными и страшными на вид, ценою в миллион марок каждый, но уязвимыми от одного хорошего выстрела в их воздушный баллон. Авиация стремительно развивалась для нужд воюющих армий. К задачам разведки и коррекции артиллерийского огня быстро прибавились новые: появились истребители и бомбардировщики. Арчи Кристи летал на истребителях, что при его храбрости было смертельно опасно, но, по правде сказать, летчики оказались не в худшем положении, чем в мирное время. По-прежнему смерть грозила им скорее не от врага, а от собственной машины. Зато им почти не угрожали раны. Невеста могла быть уверена: Арчи или погибнет, или вернется целым и невредимым, — среднего не дано.
Агата направилась в отделение Красного Креста. Города на южном побережье готовились принимать раненых, в Торки под госпиталь заняли мэрию. Первоначально девушек не ждало ничего интереснее работы уборщицами (разумеется, безвозмездно). Уход за ранеными мужчинами казался неподобающим для барышень, в помощь медицинским сестрам пришли дамы, ранее преуспевшие в роли сиделок-благотворительниц. Но первые раненые появились очень — слишком — скоро, и тотчас всем стало не до хорошего тона. «Большинство дам средних лет не имели настоящего представления о том, что означает уход за ранеными, и, преисполнившись самыми добрыми намерениями, как-то не подумали, что им придется иметь дело с такими вещами, как судна, утки, последствия рвоты и запах гниющих ран. Такие идеалистки с готовностью уступили свои обязанности: им никогда и в голову не приходило, признались они, что придется заниматься чем-то подобным. Так получилось, что девушки сменили их и заняли свои места у постелей раненых». Их ждало резкое погружение в грубейшие формы реальности. Их право на обморок, еще вчера культивируемое, стало запретным даже в самых ужасных ситуациях операционных и моргов. Их гоняли с поручениями те, кто прежде делал им реверансы. Всякое проявление ими слабости при виде крови или ампутированных конечностей встречало презрение медицинских сестер. Доктора, недавно с любезнейшим видом приходившие в их дома по вызовам, теперь смотрели сквозь них и швыряли им под ноги полотенца. Они общались с простыми, необразованными мужланами-солдатами, к которым их доселе и близко не подпускали.
