Александр Гамов - Непарадные портреты
— Да, демократы разрозненны, амбициозны. Но они — единственные носители демократической идеи. И потому должны быть едины, иначе шанса опять прийти к власти нет. Я не хочу быть лидером объединенной демократии. Но буду содействовать.
— Что-то плохо содействуете. Результатов не видно.
— Секунду! Пятнадцать лет разные люди пытались это сделать. Не получилось. А сейчас Явлинский, Рыжков, Хакамада, Каспаров, Белых, Касьянов — каждый понял: в одиночку шансов нет.
— Особенно если у тебя три дачи.
— У кого три дачи?
— Так у Касьянова.
— Запроса на демократов в России нет. Пока цены на нефть высокие, народ не интересуется политикой.
— Но вы с Чубайсом много сделали, чтобы дискредитировать демократию.
— Демократия — это власть народа. Мы ничего не сделали для дискредитации власти народа. Реформы были болезненные, это правда.
— Не для всех, а только для народа.
— Народ — это и есть все.
— Не пострадали ни Ельцин, ни Чубайс. А у Немцова деньжата завелись.
— Я не одинок.
— И другие демократы на «лексусах»?
— Из стосорокапятимиллионного населения от реформ выиграли двадцать миллионов — они смогли купить себе машины. Число автомобилей в России за годы реформ выросло в четыре раза. Реформа антинародная, но пробки такие, что не проехать.
— Но почему реформаторы в числе этих двадцати миллионов, а не остальных?
— Потому что они умные.
— А вам не кажется, что, если бы демократы оказались в числе дураков, они бы победили на выборах?
— Не кажется. В России ненавидят реформаторов. Не важно, это Александр Второй или Столыпин, невинно убиенные. И везде так. Реформы болезненны, но они необходимы, как операция. Вот у тебя флюс. Врач тебе открывает рот, режет десну. Ты начинаешь ненавидеть врача, потому что он тебе больно сделал. Но когда полегчало... То же с реформами. Реформаторов никто на руках не носит.
— Потому что умные — выгоду имеют.
— Нет. Расскажу про Чубайса.
— Чубайс что, голодал с народом?
— Помнишь, был книжный скандал? Чубайс, который продавал на миллиарды долларов собственность, взял гонорар за свою книжку девяносто тысяч долларов. Он честный или нечестный? Честный! Дураком же нельзя его обозвать. Почему он взял девяносто тысяч? Значит, для него это деньги. А если бы воровал, на этот гонорар не позарился.
— А почему его еще держат, Чубайса? (В то время когда я делал это интервью, он возглавлял РАО «ЕЭС».)
— Потому что эффективный. У нас, смотри, потребление электричества сравнялось с советским. Страна на подъеме, энергии все больше нужно.
— Значит, страна на подъеме, да?
— Естественно. Из-за нефтедолларов, их из брандспойта на нас сыплют. Страна на таком же подъеме, как наркоман, которому воткнули иглу, и он скачет всю ночь. Балдеет. И не знает, что ломка будет, когда все кончится.
Не хватает электроэнергии. Чубайс правительству говорит: если не вложим миллиарды долларов, не сможем строить жилье, школы, больницы. Давайте проведем реформу, чтобы народ деньги в энергетику вкладывал. Либо из бюджета давайте. Он уже пять лет это говорит, а правительство ни с места. Энергетика — единственная сфера, где еще что-то делается. В остальных вообще кошмар. Ничего не делают! Уйдет Путин, выяснится: армия развалена, коммуналка — сплошные аварии...
— Вы сейчас во власть бы пошли?
— Я бы не пошел. У меня руки не трясутся от Кремля, который я каждое утро вижу из окна своей квартиры.
— И не возникает мысли: а мог бы сидеть по ту сторону Кремлевской стены?
— Мог бы, но зачем? Одному возвращаться нет смысла, надо командой.
— И когда вернетесь?
— Рано или поздно мы будем востребованны. Реформаторы приходят, когда нужно зарабатывать. А когда деньги тратить, мы не нужны.
...И наконец, о любви
Кстати, перед походом в баню отец-герой Немцов привел нас в семью. Одну из... Дочка Соня смотрела мультики, а ее мама, Ирина (Борис называл ее Королевой), готовила кролика. «Фотографировать не надо, — предупредил Немцов. — Но кролика можете попробовать».
— ...Так вот, о любви. Естественным ее продуктом являются дети.
— Все ли немцовские дети учтены?
— Ни один мужчина не знает точно, сколько у него детей.
— Вы участвуете в планировании рождения или дети все неожиданные?
— Все четверо моих детей: Соня, которой скоро два года, Дина — ей первого апреля исполнится четыре, Антон — одиннадцать лет, и Жанна — ей двадцать два, рождены без всякого плана.
— Но рецепты зачатия, наверное, есть?
— Все, кто орет, что Россия вымирает, они бы лучше не орали, а делом занялись. У вас есть малейшая возможность вырастить ребенка? Рожайте. Люди состоятельные обязаны это делать. Состоятельных двадцать миллионов.
— А ваши жены разделяют эту «идеологию»?
— Все мои жены — и Раиса Немцова (она фондовый брокер), и Катя Одинцова (журналистка на телеканале «Домашний»), и Ирина Королева (работала в Кремле) — меньше всего думали об «идеологии». Если ты хочешь, чтобы у тебя ребенок был хороший, умный, надо, чтобы он был рожден в любви. Потом может быть все, но в момент зарождения должна быть любовь.
— А как вы с женами встречаетесь? Какой у вас график?
— Нет графика. Хочется — встречаюсь, не хочется — не встречаюсь. Но со всеми хорошие отношения.
— А чувства к каждой остались?
— Любовь была к каждой. А сейчас — ощущение, что это мои родственники.
— Если бы в России разрешили многоженство, могли бы жить в одном доме все три ваши семьи?
— Вопрос скорее к женщинам. Думаю, у них бы возникли проблемы. В православной России многоженство не принято. Но в России есть и мусульманская традиция, где это принято, — в Ингушетии, Чечне. Миллионы мужчин у нас имеют несколько жен. Жены гражданские, ведь юридически их нельзя оформить. Назрел вопрос: мы готовы узаконить то, что уже есть?
— Вы о сексуальном регулировании?
— Закон сущность мужчины закрепить не может, она дана природой — мужчины полигамны. Женщины, кстати, часто тоже. Если вам жена говорит, что не изменяет, это ничего не значит. Я — за закон, который бы защищал права женщин — имущественные, права на ребенка. Но если женщина способна содержать несколько мужчин — тоже пожалуйста.
— Может быть принят такой закон?
— Вряд ли. Нет таких традиций. Но тут выбор невелик. Либо китайцы будут жить в России лет через пятьдесят, либо будет узаконено многоженство. Если выбор между китайцами и многоженством, я выбираю многоженство.
— Может ли еще кто-то из девушек рассчитывать на вашу взаимность?
— По законам шариата разрешено четыре жены. Шутка.
РАЗГОВОР У ПРОРУБИ
— Сейчас я тебе покажу, как умеют выныривать демократы, — сказал Немцов и потащил меня из парной сквозь сугробы на пруд — к проруби.
