Евгений Плющенко - Другое шоу
В палату заходят несколько докторов. И среди них — пожилая женщина. Именно она и оказалась тем самым легендарным доктором, который поставил на ноги многих спортсменов. Я был поражен. Потом мне рассказали, что фрау Мушавик не только делает фантастические операции и является прекрасным диагностом, она еще и спортсменка — каждое утро бежит на работу шесть километров!
Доктор Мушавик осмотрела меня и тут же поставила диагноз:
— У тебя две паховые грыжи размером с грецкий орех. Как же ты катался? Тебе срочно нужна операция. Все будет нормально, ты еще будешь кататься и выиграешь Олимпиаду!
Я очень боялся ложиться под хирургический нож. Вечером, оставшись вдвоем в палате, мы разговаривали с мамой:
— Мам, как же так?
— Женя, не переживай. Раз доктор Мушавик так говорит, значит, это правда, надо ей довериться.
На следующий день сделали первую операцию. Через день — еще одну. Грыжи вырезали и сфотографировали, эти снимки хранятся у мамы.
Доктор Мушавик давала рекомендации:
— Час проходит после операции — вставай. И начинай потихоньку двигаться, ходить. А через неделю начинай бегать.
У нее была своя методика — ни в коем случае не лежать. Мышцы надо укреплять, им нельзя давать расслабляться.
— Женя, ты обязательно выиграешь Олимпиаду, — улыбалась фрау Мушавик. — Я в тебя верю.
— Я постараюсь! — Я тоже в это верил.
Естественно, когда сделали операцию, ни о каком катании и речи быть не могло. Надо было восстанавливаться.
Я отправился в Индию. Эту страну я выбрал случайно. Мне хотелось уехать подальше, уединиться, побыть с самим собой. А там был подходящий для меня климат и теплое море.
Я бегал вдоль побережья. Начинал потихоньку — сначала по десять минут, потом постепенно увеличивал время. Стал подкачиваться — сначала пресс, потом спину.
Я решил доказать, что я еще боец и смогу достойно кататься.
Я хотел доказать это всем: зрителям, поклонникам, соперникам. И тем людям, которые в меня не верили и считали, что я уже не тот. Но прежде всего мне нужно было доказать это самому себе.
Вернувшись в Питер, я стал выходить на лед. Боли еще продолжались около двух с половиной месяцев, швы постоянно открывались и кровоточили.
Потом потихоньку, через боль, начал втягиваться в тренировочный процесс. У меня была цель — Олимпиада, золотая медаль, первая, и только первая, ступень пьедестала.
Конечно, после неудачного чемпионата мира было особенно тяжело, ведь до Олимпиады оставалось меньше года.
Многие тогда говорили:
— Плющенко сделали две операции, он теперь вообще не встанет на коньки.
Первое Гран-при, в котором я должен был участвовать после операции, проходило в Петербурге. Все ставили на швейцарца Стефана Ламбьеля и француза Брайана Шубера. Мне было очень обидно.
Некоторые доброхоты звонили моей маме:
— Ну, Женя ведь после операции. Ничего страшного, если не выиграет.
— Он обязательно выиграет. Потому что он гражданин своей страны, он будет бороться за Россию. Мой сын не имеет права проиграть. Он должен победить!
В то, что я еще могу стать чемпионом, не верил почти никто. Только моя семья и тренер знали, что я смогу вернуться в спорт. И не просто вернуться, а стать лучшим в мире, фигуристом номер один.
А тогда про меня просто забыли. Почему-то, как только с тобой что-то случается, предыдущие заслуги легко забывают. Как будто их и не было вовсе, как будто и тебя больше нет. Тебя забраковали, списали, выбросили на помойку как отработанный материал. Все — ты умер.
16. Турин! Как много в этом звуке!
После неудачи в Солт-Лейк-Сити многие считали, что пик моей спортивной карьеры уже позади и что до следующей Олимпиады я не смогу продержаться в нужной форме; дальше я буду просто терять силы и через четыре года — в Турине — не смогу претендовать не только на первое, но вообще на призовое место.
И мы с Алексеем Николаевичем решили сделать контрвыход, на всякий случай предотвратить то, о чем все так много говорили.
Эти люди вышли на меня сами и предложили со мной поработать. К экстрасенсам они не имеют никакого отношения. Это психологи и психотерапевты, которым приходилось работать в очень серьезных структурах.
У них совершенно другие глаза. И с помощью взгляда, какой-то силы, невероятной энергетики эти люди способны делать нереальные вещи.
Мы работали вместе какое-то время. Мне было многое показано, рассказано, доведено до моего ума с помощью специальных тренингов и других способов, которыми владеют опытные психологи.
Благодаря им я стал более устойчив психологически, они же дали мне установку на победу. Нет, они не ездили в Турин и не гипнотизировали меня взглядом с трибун. Эта установка была дана задолго до открытия Олимпиады. Но возможно, она тоже помогла мне выиграть.
До Солт-Лейк-Сити я думал, что все рассказы о психологах и экстрасенсах — выдумки, сказки, истории из «Гарри Поттера»: борьба темных и светлых сил.
Но оказалось, что это не сказки, что всему этому есть место в нашей жизни.
Работа с психологами помогла мне не только стать более устойчивым в психологическом плане. Эти люди избавили меня от некоторых травм, причем без всякой медицины и хирургического вмешательства.
После Олимпиады-2002 у меня начались проблемы с менисками. Стало больно не то что кататься — просто ходить. Под коленом выросла косточка. Мы с моим агентом даже ездили в самую известную в Америке клинику, специализирующуюся на лечении менисков. Главный врач клиники рекомендовал безотлагательно сделать операцию.
Врачи рекомендовали ложиться на операцию.
Тогда, во время консультации, я спросил у доктора:
— А что будет потом?
— Мы, конечно, сделаем все возможное. Но не факт, что эта косточка не вырастет снова.
Естественно, что от операции я отказался.
А мои психологи здорово мне помогли. Делали точечный массаж, иногда просто держали руки на небольшом расстоянии от очага воспаления, и боль действительно ушла, а косточки не стало. До сих пор не знаю, куда она делась, — рассосалась, что ли? И как это объяснить.
О работе с психологами я не могу рассказывать подробно, хотя это было бы интересно. Но информация эта закрытая — она о том, как готовиться к самым главным соревнованиям в твоей жизни, чтобы выиграть их.
Меня многие спрашивают: открой секрет, как ты готовишься к самым важным стартам? Я пока не могу позволить себе открыть эту тайну. Именно поэтому я никогда не пускаю на свои тренировки ни журналистов, ни других посторонних. Пока эта дверь заперта на крепкий замок.
