Евгений Плющенко - Другое шоу
Но уже на чемпионате Европы я почувствовал сильные боли в области паха. Подумал, что потянул мышцы или нанес себе легкую травму. Не обратил внимания, решил: пройдет как всегда.
После показательного выступления я поехал домой. Боли усилились, я даже перестал тренироваться. И начал ходить по врачам. Ничего путного мне не говорили, то предполагали растяжение, то микронадрыв связки. Точного диагноза почему-то никто поставить не мог. Меня начали колоть, чтобы снять боль, которая все усиливалась, становилась невыносимой.
До чемпионата мира оставалось две недели.
Соревнования проходили в Москве. Мы оба с Мишиным прекрасно понимали, что надо ехать и выступать. К тому моменту я был уже трехкратным чемпионом мира, но мне просто необходимо было в четвертый раз подняться на первую ступеньку этого пьедестала. Тем более что чемпионат проходил в России — значит, и чемпионом должен был стать российский спортсмен!
Перед каждой тренировкой мне обкалывали пах, делали блокаду. Но боль прорывалась и через нее! Нормально тренироваться я не мог. Выходил на лед и прыгал максимум двойные прыжки, тройные уже не давались.
Я прекрасно понимал, что выступать на чемпионате мира с двойными прыжками нелепо.
До начала чемпионата мира оставалась одна неделя.
Надо было принимать решение — ехать или не ехать. Мы стояли на перепутье. С одной стороны, чемпионат мира по фигурному катанию впервые проходит в России, в Москве. С другой — боли адские, без уколов я не то что прыгать, почти не могу ходить.
Тогда Мишин предложил:
— Давай поедем в Москву, объясним ситуацию, скажем, что ты не можешь прыгать, и снимемся с соревнований.
И мы принимаем решение ехать.
До чемпионата мира остался один день.
Я вышел на тренировку. Боль чуть-чуть отпустила. Начинаю прыгать. Вроде бы все нормально. Получаются тройные прыжки. Получаются прыжки в три с половиной оборота. Четверные я даже не пробую. Это невозможно — левая, толчковая нога немеет от боли.
Мы побывали и в московской клинике, и у меня снова, кроме растяжения и микроразрывов, ничего не обнаружили.
Принимаем окончательное решение — я буду выступать на чемпионате.
Вечером звоню маме:
— Мы решили, что я буду выступать.
— Как выступать?! Ты же не катался! — Мама была в шоке.
— Надо выступить. Я попробую, мне делают обезболивающие.
Чемпионат мира. День первый.
Выхожу на квалификацию. Выполняю необходимые фигуры и прыжки.
Остается чуть больше минуты до конца, и я чувствую, что не могу дышать. У меня случился приступ межреберной невралгии: ни выдохнуть, ни вдохнуть. Я уже забыл про боли в паху. Еще чуть-чуть, и я просто потеряю сознание.
Я не могу дышать, а мне еще надо кататься — сделать вращение, потом дорожку по прямой, снова вращение. И я все это сделал.
Выхожу к скамеечке, на которой спортсмены обычно ждут оценки, и буквально складываюсь пополам от боли.
Мишин замечает, что я чуть живой:
— Женя, все нормально! Только никому не показывай, что тебе плохо.
Я сел как ни в чем не бывало, даже, кажется, пытался улыбаться. Хотя сам еле дышал.
Чемпионат мира. День второй.
Я просыпаюсь и понимаю, что не могу ходить. Левая нога очень тяжелая, будто не моя. Но мы с Алексеем Николаевичем все равно принимаем решение, что я выхожу на лед.
В этот день — короткая программа. Меня снова обкалывают какими-то сильнодействующими препаратами.
Разминка. Обычно, когда выхожу на каток и смотрю на трибуны, я отчетливо вижу каждого зрителя. Во что они одеты, выражения лиц, я даже смотрю людям в глаза. В этот раз я никого не видел — только силуэты, в глазах все поплыло от боли.
Разминка проходит вроде нормально. Правда, четверной прыжок я даже не пробую делать. Мы снова решаем: я буду катать короткую программу.
Выхожу на короткую программу и падаю с четверного прыжка. Боли в паху дают знать о себе с новой силой, никакие обезболивающие уже не в силах с ними справиться.
Но все-таки я откатался. И после короткой программы стал третьим. У меня еще оставались шансы стать чемпионом мира-2005. Для этого нужно было выполнить тот же набор фигур и прыжков, который я уже продемонстрировал на квалификации.
Чемпионат мира. День третий.
В этот день все участники чемпионата выступали с произвольной программой. Я проснулся утром и понял, что не могу встать. Каждое движение — тяжелое испытание, боль пульсирует по всему телу.
Звоню маме:
— Мама, я не могу ни ходить, ни сидеть, ни лежать. Сегодня произвольная программа.
— Женя, не смей кататься! — Мама сразу поняла, что мне не просто плохо, что я буквально на грани между жизнью и смертью. — Ты уже выиграл три чемпионата мира! Я понимаю, что надо бороться за Россию, но если не можешь, надо отказываться и сниматься с соревнований. Береги здоровье, следующий год нам всем очень важен!
Мама туг же набрала номер Мишина:
— Алексей Николаевич! Вы как хотите, а я запрещаю ему кататься!
И все-таки мы до последнего ждали, что боль отпустит. Надеялись, вдруг произойдет чудо. Колоть себя я уже не давал — мне и так сделали слишком много уколов.
Никакого чуда не произошло.
Я написал заявление, что снимаюсь с чемпионата.
Так получилось, что чемпионом мира-2005, который проходил в Москве, стал швейцарец Стефан Ламбьель.
А мы с Мишиным вернулись в Петербург.
От болей ничто не помогало. А туг еще на меня набросились журналисты, газеты утверждали, будто Плющенко снялся с соревнований, потому что струсил. Мне было очень обидно, ведь я никогда и никого не боялся.
Мне очень не понравилась реакция некоторых сотрудников из федерации фигурного катания. Кое-кто перестал верить в меня. В кулуарах стали говорить, что я плохо катаюсь, что ничего у меня не болит, просто я не в должной форме. Что я вообще уже не тот…
От болей нет никакого спасения.
И вдруг Саша Кержаков, мой друг и знаменитый футболист, советует:
— Женек, у нас в клубе очень хороший врач. Поезжай к нему, он тебя посмотрит.
Вместе со мной поехали мама и Алексей Николаевич.
Врач посмотрел и сказал:
— Мне кажется, у тебя грыжа.
— Какая грыжа! — не поверил Мишин.
— Я созвонюсь с Германией. Там есть очень хороший доктор, я договорюсь, и тебя примут. Если доктор сочтет, что нужна операция, не задумывайся. Оставайся и делай. Доктор Мушавик — великолепный специалист по спортсменам.
Мы прилетели в Мюнхен. Нас встретили и привезли в больницу.
В палату заходят несколько докторов. И среди них — пожилая женщина. Именно она и оказалась тем самым легендарным доктором, который поставил на ноги многих спортсменов. Я был поражен. Потом мне рассказали, что фрау Мушавик не только делает фантастические операции и является прекрасным диагностом, она еще и спортсменка — каждое утро бежит на работу шесть километров!
