Григорий Пенежко - Записки советского офицера
- Наш.
- Держись, хлопцы, сейчас и нам достанется трохи от этой собачьей свадьбы, - почему-то со злорадством говорит Гадючка, сидя на носу машины и спустив ноги внутрь своего люка.
- Эй, оракул, придержи язык, а то первая бомба оторвёт тебе его! советует Никитин.
- А що це таке "оракул" ? - интересуется Гадючка.
- Это в Афинах когда-то был такой главный брехун, - смеется Никитин.
Я предчувствую, что Гадючка сейчас "с полоборота заведётся".
- "Юнкерсы"! - угрожающе говорит он, подняв палец к небу, а сам уже заглядывает в люк.
Где-то далеко, влево от нас, разорвалась бомба, а другая oасвистела совсем близко - правее.
- Ага, оракуль, брехун! - кричит Гадючка, успевший нырнуть в машину и захлопнуть люк. - Ховайте, товарищ заряжающий, свой университетский ковпак у башню, а то утеряете.
Гадючка не унимается, но Никитину уже не до него.
- Смотрите, все бегут из леса в поле! - докладывает он свои наблюдения. - Эх, чёрт возьми, выдали себя, теперь они ударят по опушке.
Услышав это, Гадючка, забыв про всё, что до этого было, кричит мне снизу и, как всегда в подобных случаях, уже на чисто русском языке:
- Товарищ командир, поглубже в лес! Раз люди из леса, мы давайте поглубже в лес. Не станут они весь лес бомбить.
- Попробуем, - предлагает Никитин.
Я соглашаюсь, и только наша машина тронулась с места, как неподалёку слева начали пачками рваться бомбы. Взрывы быстро приближались к нам, подгоняя нашего механика. Танк шёл, виляя между толстыми деревьями. Лес гудел, стонал и трещал.
Когда всё стихло, мы по искалеченному лесу вернулись к штабу.
Дымятся разбитые штабные машины, точно белыми голубями, усеяна поляна листками штабных документов. Подбегаю с Никитиным к разбитой машине, из которой торчит антенна. Рядом из воронки поднимается генерал Рябышев и, взявшись за голову, согнувшись и пошатываясь, идёт к другой большой воронке, в которой за двумя толстыми сваленными деревьями Попель бинтует кому-то голову.
- Николай Кириллович, цел?.. - спрашивает Рябышев.
- А? - не отрываясь от дела, как-то глухо переспрашивает его Попель.
- Цел, говорю?
- А как же! - улыбается Попель. - Немного царапнуло по мякишам, показывает он, - ив голове какой-то чертополох, а так ничего... А у тебя как, Дмитрий Иванович? - спрашивает он севшего на край воронки Рябы" шева. Тоже отметился?..
Подбежавшие санитары забирают раненых. Попель смотрит на разбитые штабные машины, грустно качает головой, говорит:
- День начинает портиться...
- Уже испортился, - прерывает его Рябышев. - Главная рация вдребезги, остальные перекалечены, осталась только одна из оперативного отдела.
- Тогда нечего сидеть, поедем к Васильеву, - предлагает Попель.
Рябышев приказывает мне вести их.
Не успели мы отъехать, как на штаб стали пикировать вновь появившиеся стаи самолётов.
Во время первой бомбёжки, отсиживаясь в лесу, мы не видели, сколько над нами авиации, а теперь, с дороги, куда ни посмотришь, везде косяки самолётов, всюду - и вдали и вблизи - взрывы. Там горит большой участок леса, там дымятся две рощи. В гуле разрывов непрерывный треск. Это взрываются густо набившиеся в рощи машины с горючим и боеприпасами. Хорошо, что эти машины стояли не у шоссе, а то нельзя было бы по нему проехать.
У дымящихся рощ обращают на себя внимание пятна выгоревшей зелёной травы. Остановились, разглядываем их.
- Фосфор! - определяет Попель. - Жидким фосфором поливают, вот отчего и лес горит.
Яркий солнечный день стал каким-то жёлтым и тусклым, как во время затмения.
Под Червоноармейском на нас нападают "мессершмитты". Ухожу с шоссе за дома. Моему примеру следует и Рябышев. А где Попель? Мы и не заметили, как он отстал на своём Т-34.
*
Васильева мы нашли на северной окраине Комарувки. Впереди горели Мытницкие рощи, над головой надсадно ревели самолёты, а по степи катились гулы взрывов. Дивизия притаилась у - земли. Только изредка, когда пролетят самолёты, от кустика к кустику перебежит красноармеец или к лесу на бешеной скорости промчатся одна-две машины. Пришлось и нам оставить танки в лесу, около штаба дивизии, а самим испробовать быстроту ног.
Васильев продвинулся с утра на тринадцать километров, достигнул у села Остров речки Пляшувки - притока реки Стырь. Здесь немецкая авиация остановила дивизию, и она с полдня отсиживается в окружающих .рощах. Но это только до вечера. С наступлением темноты, как доложил Васильев генералу, дивизия возобновит наступление до выполнения своей задачи. Одно обстоятельство волнует Васильева. Весь первый эшелон тыла дивизии автомашины с горючим и боеприпасами - сгорел в лесу от бомбёжки. Правда, пока части ни в чём не чувствуют недостатка.
Выслушав Васильева, Рябыщев сказал, что он приехал к нему только из-за отсутствия связи с дивизией. Он приказал расследовать, почему не работала рация, и привлечь виновников к суду.
- Товарищ генерал, - доложил Васильев, - не только вы, я сам свою собственную рацию не мог вызвать до тех пор, пока не приехал сюда.
- А почему?
- А потому, что мой штаб с перепугу, чтобы его не . бомбили, приказал все рации выключить. Вот причина и конкретные виновники.
- Разберитесь лично, а в следующий раз за отсутствие связи ответите по всей строгости... Да! Помните это...
Узнав, что дивизионный разведбатальон потерь не понёс, Рябышев приказал Васильеву выделить роту в его резерв корпусной разведки.
- Отправьте мне её на денёк, пусть побудут под рукой... Потом верну. У меня, знаете, авиация половину покалечила, - объяснил Рябышев своё приказание.
Когда я передал это приказание своему комбату, он сказал мне:
- Вы знаете, где штаб корпуса находится, ну и отправляйтесь в корпус.
Генерал Рябышев, не дождавшись Попеля, выехал в дивизию Мешанина, а я, собрав свою роту, лесной дорогой поехал к штабу корпуса.
На старом месте штаба не оказалось. Те же разбитые машины и те же, похожие на белых голубей, листки из штабных дел, но ни одного живого человека. Поиски вдоль леса не привели к успеху.
- Да хиба их тут треба шукать! Станем у шоссе на краю местечка, кого-нибудь и впоймаем, - советует Гадючка.
Я принял его совет, расположил роту в посадках и садиках на северной окраине Брод, рядом с шоссе, и стал поджидать, не попадётся ли знающий обстановку командир.
Выставив дежурных на перекрёсток, я подошёл к домику-и увидел здесь уцелевшую корпусную радиостанцию. Она, стояла под навесом.
- А где штаб? - спросил я начальника станции.
- Не знаем!
- А как вы сюда попали?
- Замаскировались от бомбёжки.
- А связь с штабом?
- Ни с кем не имеем. Никто не отвечает на наши позывные, все молчат.
