Игорь Оболенский - Мемуары фрейлины императрицы. Царская семья, Сталин, Берия, Черчилль и другие в семейных дневниках трех поколений
Мы оставались в Петербурге до сентября, когда решили попробовать вернуться в Латвию, гражданином которой был мой муж, и поехать в Руп, который тогда занимали германцы. Мы уезжали в тот самый день, когда хоронили Урицкого[53].
Нам пришлось заплатить 125 рублей за извозчика, чтобы добраться до Варшавского вокзала. Я с нашим слугой взяла багаж и села в коляску, а муж с дворником пошли пешком.
На Варшавском вокзале мы взяли другого извозчика. Чтобы доехать до Балтийского вокзала – совсем рядом, – пришлось заплатить 25 рублей.
Во время поездки, которая выпала на годовщину занятия Риги германцами, в нашем поезде оказался немецкий офицер, который пригласил нас в свой вагон.
Приехав домой в Руп, мы застали все в чудовищном состоянии. Только одна комната осталась нетронутой. Весь дом был в запустении.
Мы оставались в Рупе с сентября по декабрь, барон Кампенхаузен находился с нами. Однажды ночью его жена прислала за ним, сообщив, что из Германии только что вернулся их сын и привез новость о разразившейся там революции.
Это была тревожная новость, так как в нашем доме, прямо над нами, жило 150 немецких солдат. Они были непростыми людьми, но в целом вели себя хорошо. Тем не менее жителей Рупа их присутствие возмущало, поскольку солдат приходилось кормить.
На мельницах делали муку из шелухи. Но все равно это был лучший хлеб, нежели тот, что мы имели в Петербурге. Я была такой голодной после Петербурга, что во время прибывания в Рупе могла думать только о еде. Я была такой худой, какой бывала только после серьезной болезни.
В Рупе мы все обустроили самым лучшим образом. Зал для слуг превратили в столовую, а столовую – в гостиную. Солдаты нас не беспокоили. Так продолжалось до начала декабря 1918 года.
Согласно Брест-Литовскому соглашению немцы должны были оставаться нашими соседями, чтобы охранять порядок. Но вскоре после революции и перемирия солдаты стали уходить домой.
Когда немецкая армия проходила через Руп, один из офицеров сказал нам, что большевики могут прибыть сюда уже через пару дней. Среди немцев был один русский офицер, которого, как решил муж, немцы спасали от большевиков. Этот офицер посоветовал нам покинуть Руп как можно быстрее, так как большевики могут появиться здесь даже скорее, чем ожидается.
В результате мы отправились в Ригу, где жил наш друг, князь Ливен, брат леди Кинастон Стад. Мы ехали в санях, которыми правили латышские солдаты. Вместе с нами в санях были две коровы. Мы взяли этих коров с собой по просьбе нашего соседа по Рупу барона Розена. Его семья теперь тоже находилась в Риге, и они не могли достать молока для их больного ребенка.
Достигнув Риги, мы ссадили коров, а сами с багажом отправились к Ливенам. Мой муж шел следом за коровами. Но животные так устали и замерзли, что упали на землю. Муж растерялся и не знал, как заставить их подняться и идти дальше.
На помощь пришел один мужчина, который удивился, почему мой муж не знает, как поднять коров. Этот мужчина связал рога и хвост коров веревкой, потянул за нее, и животное действительно поднялось и продолжило путь. Магическая формула незнакомца позволила нам наконец добраться до своей цели.
Мы оставались у Ливенов в Риге две недели. И все это время ожидали, что вот-вот ворвутся большевики. В это время начались беспорядки среди латышских стрелков, и английские корабли бомбардировали восставших, 13 человек было убито.
Английским консулом в Риге был мистер Босанкет. К нему и отправились мой муж и князь Ливен.
Ливен с женой и тремя детьми должен был покинуть Ригу на английском военном судне. Но условия предстоящего путешествия не показались ему безопасными, тем более что один ребенок князя был болен.
Консул любезно предложил нам взять семью Ливена с собой, что мы с радостью и сделали. Правда, день и час отплытия нашего корабля оставался неизвестным. Каждый день нам предстояло приходить в порт и справляться об этом.
Наконец в декабре настал день, когда консул сообщил, что мы немедленно должны покинуть Ригу, взяв с собой постельные принадлежности и запас еды. Мы взяли с собой провизию, которую привезли из Рупа, и несколько бутылок с молоком.
В 9 часов утра 30 декабря мы взошли на палубу английского миноносца «Принцесса Маргарет». С нами был латвийский премьер-министр Улманис и еще 500 беженцев. Наш корабль едва успел поднять якорь, как большевики принялись обстреливать нас.
Наша первая и единственная остановка была в Копенгагене, где половина беженцев покинула борт «Принцессы Маргарет». Те, кто хотел ехать в Англию, остались на борту. Мы были среди последних.
«Принцесса Маргарет» простояла в Копенгагене три дня, во время которых мы смогли навестить кузена моего мужа, который был поверенным в делах.
Через двадцать один день плавания мы прибыли в Лейт, откуда нам предложили добраться до Лондона на поезде. Но у нас было так мало денег и мы никого не знали в Ньюкасле, что мы решили остаться на корабле. Муж наскоро побывал в Эдинбурге и вернулся на судно, которое и доставило нас в Лондон.
Глава 17
Мы прибыли в Лондон, не имея ни малейшей идеи, куда пойти и чем заняться.
Мне казалось, что мистер Ону[54] должен по-прежнему занимать пост генерального консула. Он был назначен на этот пост Временным правительством в то же время, когда мой муж должен был ехать в Лондон.
Александр, наоборот, считал, что после того, как большевики захватили власть, Ону, скорее всего, вернулся в свое имение во Франции.
На всякий случай мы отправились в консульство. И застали нашего друга там.
Ону любезно пригласил нас остановиться у них с женой и затем предложил моему мужу работу в консульстве за четыре фунта в неделю! Какая ирония судьбы! Но конечно же мой муж с благодарностью согласился.
Мы оставались у Ону одиннадцать дней, а затем три года пытали счастья, снимая разные дома, пока наша подруга миссис Фрейзер не предложила на зиму свою квартиру в Эклестон-Плейс. Там мы почувствовали себя совершенно как дома. Мы обнаружили в спальне громадную кровать, над которой висела памятка о том, что в этой кровати однажды спал принц Альберт. Там с легкостью могло бы поместиться четыре принца Альберта!
Перед тем как покинуть Ригу, нам пришлось попрощаться с некоторыми родственниками моего мужа. Ольга Мейендорф была секретарем в YWCA[55] и дала мне письмо к мисс Спенсер и к президенту Ассоциации в Лондоне – миссис Валдегрейв, которая была невесткой миссис Фрейзер.
На следующий же день после приезда в Лондон я отправилась в Марлей-Холл, где должна была состояться встреча YWCA.
Я была одета в ту же одежду, в которой приехала в Лондон, – в старый плащ. Но мисс Спенсер сразу же узнала меня, тепло приняла и представила аудитории: «Это человек, которого мы давно знаем и который помогал нам в Петербурге».
