Лена Ленина - Миллионеры шоу-бизнеса
Вот такого, всем больного (и кино, и музыкой, и ресторанами, и недвижимостью, и Интернетом), я оставила Сережу Жукова, с горящими в энтузиазме, но не от чахотки, глазами и с часто стучащим, но не от симпатикотонии или гипертиреоза, сердцем.
Глава седьмая
Дмитрий Мосс и Анатолий Лопатин, саундпродюсеры
О том, кто, кроме Кристины, называет Пугачеву мамой, о тех, кому предан Киркоров, о том, кто командует звездами, о том, что требует в студии Распутина и чего не любит Орбакайте, а также о злосчастной сахарнице
Самые модные саундпродюсеры российского шоу-бизнеса оказались куда более доступными и куда менее высокомерными, чем я могла себе представить людей, запросто командующих Аллой Борисовной Пугачевой или Киркоровым с Басковым. Да еще и в самом наиважнейшем вопросе их жизни. Потому что именно Толик Лопатин и Дима Мосс записывают голос и аранжируют песни самым крутым звездам России.
Встречаемся мы в милом кафе, невдалеке от их офиса. И я живо представляю себе толпу будущих звезд шоу-бизнеса, которые заполонят заведение и даже разобьют там лагерь с целью дождаться момента, когда кто-нибудь из этих волшебников звука зайдет перекусить. Для этого мне стоит всего лишь опубликовать название кафе. Пожалуйста, мне не жалко – кафе «Cквер», Воротниковский переулок, дом номер шесть.
Интервьюировать сразу двоих «стармейкеров» просто, особенно если один из них торопится вернуться в студию к срочной работе, которая заключается, для постороннего, не влюбленного в это дело человека, в том, чтобы слушать вокальные упражнения, спетые Киркоровым примерно по миллиону раз каждый. Поэтому с него и начнем. Толик Лопатин, красивый и стильно одетый молодой человек, очаровал меня с первого взгляда до такой степени, что я почти решила начать певческую карьеру. Или, в крайнем случае, напроситься к нему в друзья. Но для начала пришлось исполнить свой профессиональный долг и позадавать ему вопросы, ответы на которые, впрочем, доставили мне удовольствие не меньшее, чем возможность с ним познакомиться.
Первое, что я выяснила, было то, что Толик оказался большим патриотом.
– В 92–93-х годах, – начал он рассказывать свою историю, – была такая студия Олега Красавцева, которая находилась в академии Жуковского, там работало несколько аранжировщиков, половина из которых стремилась на Запад, а другая половина хотела работать здесь. В то время «мейнстримом» называлось, то, что звучало по радиостанциям. Например, когда Агутин считался супермодной музыкой. И ребята говорили: «Что ты будешь делать в этой стране? Надо ехать в Англию, в Америку и там работать». Но я в турне по Европе послушал португальские, французские, английские радиостанции и понял, что у них мейстрим имеет национальные корни и при этом он все равно очень клевый. Я тогда решил, что хочу работать здесь и сделать так, чтобы так же звучала наша русская музыка: Пугачева, Киркоров и другие. Поэтому шоу-бизнес для меня – это прежде всего работа. Была пафосная цель, и с годами она была достигнута. Эта цель заключалась в том, чтобы на этом рынке музыка звучала так же достойно, как и западная.
На излишний вопрос: любит ли он Россию, последовал очевидный и горячий ответ: «Боготворю». Журналист должен быть въедливым, поэтому пришлось уточнить за что.
– За друзей, за дом, за все, – искренне удивился вопросу Лопатин. – Когда мы записывали пластинку в Америке с группой «Восток», которая тогда называлась «East Meets West», я прожил там полгода. Меня там затошнило до такой степени, что в мечтах мне Тверская улица казалась просто Бродвеем. Правда, когда я вернулся, на улицах было темно, валялись грязные коробки, было отвратительно.
Я первую неделю не хотел выходить из дома, потому что мне казалось, что по улицам ходят серые, уставшие, злые люди. Но все равно я сбежал из Америки и не хотел туда больше возвращаться.
Лингвист во мне мучился непонятным словом, услышанным в начале интервью. Я набрала в легкие воздуха и, рискуя прослыть некомпетентной в шоу-бизнесе, все-таки выдавила:
– А что такое мейнстрим?
– Скажем, – не выказал высокомерия Толик и объяснил, – когда пошел Агутин, вся страна, включая Филиппа Киркорова и Аллу Пугачеву, стала работать на студии в Твери и записывать песни, аранжированные «а-ля латинос». Сейчас, к счастью, такого нет, но теперь «мейнстрим» определяется радиоформатом. Например, то, что на радиостанциях называется форматом.
Сидящий рядом мудрый Дима не выдержал и пояснил:
– Мейнстрим – это то, что в данный момент пользуется спросом у наибольшего количества слушателей.
– Мода на что-то определенное, – добавил Толик, – на звук, на стилистику песен, на определенных композиторов. Например, были периоды Игоря Крутого или Виктора Дробыша, когда везде звучала их музыка.
– Причем мейнстрим меняется постоянно, – добавил к добавленному Дима, – нужно постоянно за всем этим следить. Когда был Юрий Антонов, музыка не менялась годами, «Крыша дома» держалась несколько лет. Сейчас все меняется в течение месяца, например, сейчас войдет в моду группа «Серебро», потом группа «Золото», через месяц еще какая-то группа.
Когда работаешь со звездами, то наверняка узнаешь их совершенно не такими, какими их знает народ. Имидж часто бывает далек от действительности. Интересуюсь, с кем приятнее всего было работать.
– Банальные вещи буду говорить, – улыбнулся Толик, – может быть, это мой недостаток, кстати, Дима меня ругает за эти вещи. Когда начинаешь работать с человеком, он становится практически родным. Это парадокс, и иногда это мешает бизнесу. Ведь артист, как бы ты к нему ни был близок, еще и клиент, а вступать в деловые отношения с другом не так легко. Вообще у меня был шок, когда Пугачева подошла первый раз к микрофону и, показав на него, сказала: «Сюда петь, что ли?» Я ответил: «Сюда...» Она: «Ну, давай» и запела «Белый снег». Я как сидел... Первый трэк прошел. Она говорит: «Хочешь, как Шура, спою?» И попробовала, как Шура. У меня был шок не столько от вокальных данных, сколько от энергетики – меня просто прибило к стулу.
То есть на вопрос о том, кто больше всего нравится, Толик, похоже, ответил одним словом «Алла».
– Я с большим уважением отношусь ко всем людям, с которыми работаю. Но по-человечески больше Алла, хотя она бывает очень разная.
– У них сразу возник такой творческий и энергетический контакт, – улыбнулся Дима, – они теперь как родные.
– Нельзя сказать, что родные, – отмахнулся смущенно Толик, – конечно, иногда, в кругу друзей, я ее называю мамой, но для меня она всегда была великим человеком.
