Джордж Бьюкенен - Моя миссия в России. Воспоминания английского дипломата. 1910–1918
Император говорил это от чистого сердца, не понимая, что уступки, сделанные Германии в вопросе о Багдадской железной дороге, были несовместимы с поддержкой, которую они обязались оказывать своим союзникам по Антанте. Впоследствии я постарался убедить господина Сазонова, что мы не против того, чтобы между Россией и Германией установились добрые взаимоотношения, но мы опасаемся, что это будет сделано за наш счет. Как бы мы ни хотели достичь договоренности с Германией по вопросу о вооружениях, мы бы никогда, заверил я его, не стали предпринимать шагов, требовавших, чтобы мы пожертвовали нашей дружбой с Россией и Францией. И поэтому мы полагали, что в своих отношениях с Германией российское правительство будет проявлять аналогичную заботу о наших интересах.
Так как данный эпизод представляет исторический интерес, я кратко опишу ход продолжительных переговоров между российским и германским правительством. Они требовали постоянного вмешательства с моей стороны, поскольку, не осознай российское правительство вовремя, что существует черта, которую переходить нельзя, Германии удалось бы внести серьезный раскол в ряды Антанты.
В начале декабря 1910 года Сазонов передал немецкому послу проект соглашения, воплотившего то, о чем договорились в Потсдаме. Пункт I гласил, что Россия обязуется не противодействовать осуществлению планов строительства Багдадской железной дороги и не строить препятствий для участия в этом предприятии иностранного капитала, при условии, что это не потребует от нее финансовых или экономических жертв. Пункт II: Россия свяжет Багдадскую железную дорогу с будущей Северо-Персидской железнодорожной сетью. Пункт III: Германия не будет строить сама и не будет оказывать финансовой или дипломатической поддержки строительству каких бы то ни было железных дорог в зоне от широты Багдада и русско-персидской границы к северу от Ханекина. Пункт IV: у Германии нет никаких политических интересов в Персии; цели, которые она преследует в данном регионе, имеют чисто коммерческий характер; она признает особые политические, стратегические и экономические интересы России в Северной Персии и не будет добиваться каких-либо концессий на территориях к северу от линии проходящей от Касре-Ширина через Исфахан, Йезд и Хак до афганской границы на широте Газрика.
Обязательства, принятые Россией согласно первому пункту договора, касались, по утверждению Сазонова, лишь ветки Конья—Багдад и оставляли российскому правительству свободу сотрудничать с Великобританией в продлении линии от Багдада до Персидского залива в будущем. В начале января газета «Ивнинг таймс» опубликовала оказавшийся в ее распоряжении проект соглашения, и, чтобы доказать, что данный вариант не соответствует действительности, обе державы согласились опубликовать полный текст. Переговоры теперь шли в основном по вопросу о соединении двух железнодорожных систем, так как Германия стремилась добиться от России обещания приступить к строительству связующего звена сразу, как только ветка от Садидже достигнет Ханекина. Этот вопрос осложнялся тем, что российское общественное мнение не одобряло выделения средств на строительство дороги, которая должна была открыть персидские рынки для германских товаров до того, как строительство железной дороги Энзели—Тегеран окажет подобную же услугу российской торговле. Чтобы преодолеть это препятствие, господин Сазонов предложил, чтобы обе ветки, Энзели—Тегеран и Ханекин—Тегеран, финансировались британским и французским капиталом, но при отсутствии гарантий от российского правительства эти предложения нельзя было принимать во внимание. Единственная другая возможность – позволить немцам строить дорогу самим – была для нас неприемлема, так как в этом случае они получали полный контроль над дорогой и могли использовать ее для переброски войск. 21 февраля Сазонов передал германскому послу пересмотренный план, согласно которому Россия обязалась получить концессию на строительство связующей ветки сразу, как только будет закончена линия Садидже– Ханекин. В первый пункт первоначального проекта были внесены указания на то, что обязательства России не препятствовать строительству Багдадской железной дороги относятся только к участку Конья—Багдад. Россия также особо оговорила, что в случае передачи ее прав на строительство связующего участка третьей стороне все остальные пункты соглашения остаются в силе.
Переговоры были прерваны в связи с серьезной болезнью господина Сазонова, выведшей его из строя более чем на девять месяцев, но позднее возобновлены исполнявшим обязанности министра иностранных дел господином Нератовым, который в июле внес на рассмотрение исправленный проект.
Переговоры пошли быстрее, поскольку у обеих сторон были причины желать их скорейшего завершения. Германия в это время вела трудные переговоры с Францией по проблеме Марокко и полагала, что наступил подходящий момент для опубликования договора, который, как она надеялась, продемонстрирует наличие близких отношений между ней и союзницей Франции. Со своей стороны, России приходилось учитывать начавшиеся в Персии внутренние конфликты, и она хотела получить от Германии заверения в отсутствии у нее каких-либо интересов в этой стране, чтобы развязать себе руки на случай, если понадобится прямое вмешательство. Германия отказывалась принимать ограничения, наложенные Россией на термин «Багдадская железная дорога», или согласиться на сохранение в договоре пункта III первоначального проекта, по которому она бы обязалась не строить никаких железных дорог к северу от Ханекина. Однако германский посол от лица императора Вильгельма решительно заявил, что Германия не будет строить в этой зоне никаких дорог, кроме тех, на которые она имеет право по условиям концессии Багдадской железной дороги. В дальнейшем она добилась для себя права получить концессию ветки Ханекин—Тегеран в случае, если Россия или финансовый синдикат, которому она передаст свои права, не начнет строительство в течение двух лет после завершения линии Садидже—Ханекин. Все ее требования были в конце концов удовлетворены, и договор в том виде, в котором он был подписан, стал дипломатической победой Германии. Изначальная ошибка господина Сазонова, заключавшаяся в том, что во время переговоров с господином Кидерлен-Вехтером он дал устные гарантии, все значение которых он тогда не осознавал, так и не была исправлена. Он поручился, что Россия без предварительной консультации с Великобританией и Францией снимет свои возражения относительно планов строительства Багдадской железной дороги, и, хотя впоследствии он пытался ограничить эти обязательства только веткой Конья—Багдад, с самого начала было ясно, что Германия будет настаивать на буквальном понимании соглашения.
