Евгений Весник - Записки артиста
С годами в моей памяти накопилось немало таких наблюдений за людьми, за особенностями их характера, поведения, внешнего облика. Об этой «коллекции» стало известно моим друзьям-артистам…
Телефонный звонок.
– Слушаю…
– Привет. Это – Гриценко… Николай… Вот какое дело… Начинаются съемки фильма «Анна Каренина»… Еще не совсем «заземлился» в роли… Вспомнил про твою удивительную коллекцию человеческих походок… Сколько их у тебя в копилке?
– Да штук пятьдесят – шестьдесят…
– Дорогой мой, подари одну для роли Каренина… Аскет, рогоносец, страдалец, умный, любящий, большой чиновник…
– Бутылка коньяка за это…
– Две…
Я подарил артисту, гениально сыгравшему Каренина, походку, которую когда-то подсмотрел в «исполнении» трех человек: композитора С. С. Прокофьева, администратора ЦДРИ (1950 г.) Гриши, одного из артистов цирковой группы «9-Инго-9» (1934 г., Кривой Рог). И всех лошадей-иноходцев!!! «Иноходцы» – люди – это те, которые ходят посредством одновременного посыла вперед левых ноги и руки, а затем правых так же синхронно!
Телефонный звонок. (Через год.)
– Алло…
– Гриценко… Олимпыч…
– Здорово…
– Здорово…
– Ну, старик, спасибо тебе за походку… Фильм отсняли. Приходил на съемочную площадку… Настроение ужасное: или чувствую себя плохо, или просто не выспался, устал. Одним словом, ну никакого желания работать… Но стоило пройтись немножко «иноходью», как моментально «вскакивал» в образ замкнутого, тихо говорящего страдальца-рогоносца и требовал побыстрее начинать съемки, чтобы «не расплескать». Ведь Каренин – весь в себе, в своем, так сказать, «малом круге»… Так что еще раз спасибо. Дай Бог тебе здоровья и новых походок на благо общего актерского благополучия. До следующей походки!
В процессе создания спектакля по роману М. Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» (это было уже в Малом театре) мы долго не могли найти специфическую атмосферу дома, семьи, в которой под вуалью благополучия, лживого семейного внимания, любви к маменьке и папеньке господствовали подозрительность, неприязнь друг к другу… Подчеркнутые фарисейство или благополучие не давали должного результата: в первом случае все делались удивительно противными, во втором – нагло врущими и просто примитивными… Как-то репетицию посетил мой знакомый священнослужитель из города Судиславля (в Костромской области) и, сильно окая (как все волжане), обронил: «Все хорошо, все по книжке салтыковской, все натурально, только вот, говоря о Боге, о любви к нему, молясь, крестясь, все лицедеи твои, артисты значит, пребывают в состоянии безбожников, которым что колбаса, что Бог… Нельзя обращаться к Господу Богу поспешно, походя, невзначай, словно спешишь ручей вброд, штаны задравши, перебежать, чтобы в магазин поспеть до закрытия… Вера во Всевышнего требует покоя душевного, неторопливости, уединения. А уж если обращаешься к Богу, не забудь поднять глаза ввысь – там он, там, на небе, Бог-то! И не многословь… – И, помолчав, батюшка сказал: – К Богу, задравши штаны, не забегают. К Нему надо постепенно приближаться по золотому безгрешному мосту через текущую „речку“ безбожников и позорящих род человеческий. А мост этот – ты сам и есть, если веруешь в Него!»
Атмосфера спектакля была найдена: обращения героев к Богу стали неторопливыми, превратились в своего рода многие маленькие «спектакли», прикрывавшие своей «серьезностью» и «искренностью» все очаги распрей, стяжательства и лжи, разлагавшие семью. И играла в этом «домашнем спектакле» вся семья Головлевых… И вся семья за свое фарисейство была автором и Богом уничтожена…
Спасибо батюшке. Вроде бы подсказана небольшая деталь, но именно эта деталь во многом оказалась решающей в успехе спектакля!
Великая вещь – «маленькая деталь»! Если в «Горячем сердце» А. Н. Островского предположить неспособность одного из главных действующих лиц – Курослепова соответствовать своим обязанностям мужа по причине алкоголизма, то трактовка роли его жены Матрены в корне меняется. Это не гулящая, распутная баба, а несчастная, неудовлетворенная, ревнивая женщина, доведенная до поведения крайне эмансипированного, а порою и резкого, но не хамского! В этом изложении роли Матрена должна вызвать понимание и даже сочувствие сидящих в зрительном зале, особенно женщин. На роль ее любовника Наркиса при такой трактовке вовсе не обязательно назначать артиста с данными деревенского героя-любовника или явного сердцееда-вымогателя. Наоборот, в оправдание поведения Матрены ее любовник может выглядеть не очень броско и эффектно. Он может быть даже хлюпиком, недотепой – первой попавшейся «жертвой» ядреной бабы; хлюпиком, ошалевшим от свалившегося на него лакомого «кусочка», обнаглевшим в своих претензиях к этому «кусочку» – трясущейся от страха перед возможными изобличениями во всех грехах несчастной женщине.
«Маленькая деталь» – немощь мужа-алкоголика позволяет переосмыслить все режиссерское решение спектакля, всю взаимосвязь и взаимозависимость действующих лиц.
Еще один пример. Образ Кола Брюньона привлекал внимание и драматических, и оперных театров, и даже театров оперетты. Всемирно известный роман читали по радио, приспосабливали к телевизионным передачам, отрывки из него игрались на концертных площадках… И, как свидетельствуют сами французы, герой романа трактовался всегда как балагур, весельчак, выпивоха…
Приступая к работе над образом Кола, я постоянно думал о том, что навряд ли такой крупный писатель, как Ромен Роллан, мог бы ограничить характер своего Кола только вышеприведенными качествами. Я чувствовал, что где-то таится причина парадоксальности фигуры героя романа. И нашел ее! Это печальное одиночество! Вся бравада Кола – приспособление к жизни среди людей, которых мало интересуют его проблемы; это ширма, отделяющая его душу от окружающей суеты.
Это было в 60-х годах… Состоялись лишь первые, «разведывательные» репетиции будущего телефильма «Кола Брюньон» и… я оказался в больнице. Операция… Время идет, работа остановлена. Репетиции без исполнителя главной роли бессмысленны. Понимаю, что мое отсутствие срывает план работы, и готов к тому, что буду заменен… После операции необходимо несколько реабилитационных дней, а о том, что сейчас кому-либо из родных или друзей разрешат навестить меня, и речи быть не может. Но наконец, табу на свидания снимается, долгожданный момент наступает, открывается дверь и… На пороге палаты оказываются Андрей Александрович Гончаров, с ним художник фильма, заведующая костюмерным цехом и Ольга Александровна Аросева – моя главная партнерша в кинофильме, исполнительница роли Ласочки.
