Знакомьтесь, Черчилль - Маккей Синклер
Когда началась забастовка, вызвали военных. Теперь вместо докеров, разгружающих суда, в портах стояли солдаты. Для выполнения других задач, включая транспортировку и доставку грузов в магазины, в армию призвали новобранцев из числа «белых воротничков» среднего класса. Другие поддерживали работу электростанций и газовых заводов. Даже в Гайд-парке появились зловещие картинки военных лагерей с заграждениями из колючей проволоки.
Есть мнение, что Черчиллю поручили редактировать издание, чтобы уберечь его от искушения влезть в более серьезные проблемы. Но и тут — хоть ни один материал в British Gazette не вышел под его подписью — воинственная риторика выдавала автора с головой.
Седьмого мая 1926 года штатный журналист с юго-запада Англии, который вел регулярную колонку «Письмо из Лондона» для Plymouth Gazette, наблюдал за Черчиллем, что называется, в деле. Этот неназванный (и явно восхищенный объектом интереса) колумнист писал следующее:
«Сегодня все министры ведут крайне напряженную жизнь, у каждого есть те или иные обязанности на случай чрезвычайной ситуации. Мистер Черчилль возложил на себя невероятно обременительную задачу: он совмещает работу канцлера казначейства в Уайтхолле с работой редактора British Gazette на Стрэнде. Остается не так много времени для отдыха, но мистер Черчилль старый боец и умеет вздремнуть — как говорит Томми, “отдать сну должное”, — даже в самые неподходящие моменты. Вчера вечером, зайдя в редакцию Gazette в поздний час, я обнаружил канцлера казначейства его величества спавшим, свернувшись калачиком на нескольких рулонах бумаги. Уинстон дремал между корректурой и отправкой статьи в печать. На протяжении всего нынешнего кризиса Черчилль был одним из самых активных и доминирующих деятелей Кабинета министров, и, хоть он и выглядит утомленным и измученным, его энергия никогда не иссякает».
В конце концов старшие члены Конгресса профсоюзов (TUC — Trades Union Congress) встретились с представителями правительства. К 12 мая стачка закончилась. Была надежда, что гарантии распространятся на шахтеров, но правительство не обещало, что всем забастовщикам вернут работу. (Самая экстравагантная мечта многих членов левого крыла TUC — что угольные шахты Британии могут быть вырваны из частных рук и национализированы — реализуется в 1946 году.)
В большой карикатуре в номере левой газеты Daily Herald, вышедшей через несколько дней после окончания стачки, Черчилля изобразили толстым рыдающим мальчишкой в шортах и каске, стоящим над игрушечным танком с топором в руках. Над ним нависала суровая гигантская фигура, державшая в одной руке «счет за ущерб» с такими пунктами, как British Gazette, «Танки», «Оружие» и «Специальные предложения», а в другой — розгу. «Отец! Я не могу тебе лгать! — восклицал “мальчик” Черчилль. — Это все сделал я!»
Черчилля неразрывно связали с военизированным аспектом реакции правительства на стачку. Этот образ остался с ним навсегда.
Спустя несколько лет Кингсли Мартин, выдающийся ученый-интеллектуал из левых, пригласил Черчилля на семинар в Лондонскую школу экономики. Позже Мартин вспоминал в своей книге «Фигуры отца»:
«Всеобщая стачка 1926 года была настоящей катастрофой. Не только для лейбористов, но и для Англии в целом. Черчилль и другие “ястребы” в Кабинете министров ждали ее с нетерпением, зная, что благодаря субсидиям для горнодобывающей промышленности они создали общенациональную структуру в [девять] месяцев отсрочки. Черчилль сам сказал мне об этом при нашей первой личной встрече.
Я спросил Уинстона, что он думает о Комиссии Сэмюэля по углю (она занималась вопросами зарплат шахтеров. — С. М.). Уинстон ответил, что эту субсидию предоставили, чтобы правительство могло разгромить профсоюзы, если рабочие за это время не сдадутся, и эти слова подтвердили мое представление об Уинстоне [57]».
При этом Мартин признавал, что Черчилль, приехав в Лондонскую школу экономики, был «восхитительным и остроумным гостем», «всегда готовым свободно пообщаться с молодыми учеными».
«Я тогда считал его самым опасным из всех политиков. Он сочетал в себе гениальность с самыми глупыми и устаревшими взглядами, которые без всякой надежды на отсрочку обрекали нас на войну между классами и нациями. В 1919 году он пытался начать конфликт с Россией, в 1926-м вел успешную войну против собственных рабочих. Экономические катастрофы 1930-х были инспирированы его возвращением к “золотому стандарту” в 1925 году. Он наверняка был сторонником Муссолини и Франко и развязал бы позорную войну в Индии».
По крайней мере, с последней частью Черчилль явно не согласился бы. В своей книге «Надвигающаяся буря» [58] он писал, что, хотя появление Муссолини привнесло новую тему лидерства и управления, он поднял себя до уровня диктатора, а фашизм положил начало нацизму. Что же касается Франко — эти сведения гораздо менее достоверны, — то Черчилль писал по поводу гражданской войны в Испании, что в этой ссоре он сам сохранял нейтралитет.
«Тем более примечательно, — добавляет Мартин, — что в конце 1930-х мне суждено было стать поклонником [Черчилля] и написать ему панегирик как незаменимому лидеру нации в 1940-х».
Человек из Анти, часть I. Джон Рейт, 1926 год
[59]
С крахом «золотого стандарта» и завышенным курсом фунта острая и болезненная рецессия сказывалась на британской экономике крайне негативно. Ее волновые эффекты на производственную и топливную отрасли — спады, увольнения и страшное бедствие безработицы — привели к всплеску поддержки рабочими профсоюзного движения. Уинстон Черчилль, который в два предыдущих десятилетия не раз заявлял о своих симпатиях к трудящимся, оказавшимся в кризисе не по своей вине, стал гораздо более жестким. Отчасти можно было даже говорить о своего рода паранойе (как у самого Черчилля, так и у других представителей правительства и служб безопасности), связанной с угрозой проникновения большевиков в рабочую среду.
В то время BBC — которая зародилась как служба радиовещания в 1922 году — еще только исследовала границы использования политиками радиоволн в своих партийных целях. Генеральным управляющим (так тогда называлась эта должность) в этой только встающей на славный путь организации был жестокий шотландец-пресвитерианец ростом выше двух метров, бывший солдат по имени Джон Рейт. Весной 1926 года, когда Всеобщая стачка уже началась, правительство предприняло попытку взять вещание BBC под полный контроль. Главным среди ярых сторонников этой идеи был Черчилль. Лейборист лорд Грей из Фаллодона, однако, выступил категорически против, полагая, что это злоупотребление властью. Однажды он уже победил в этом споре, когда Рейт и Черчилль схлестнулись по данному вопросу в первый раз. С того момента Рейт возненавидел Черчилля, и пламя этого чувства с годами будет разгораться все ярче, что наглядно иллюстрируют приведенные далее цитаты из его дневников.
«9 мая 1926 года. Сегодня вечером выступал Грей из Фаллодона, и меня спросили, не подберу ли я его у дома Черчилля, № 11. Раньше я с Уинстоном не встречался. Услышав, что кто-то приехал за лордом Греем, он вышел и пригласил меня выпить кофе, а затем спросил, не связан ли я с BBC. Я подтвердил, что я управляющий директор. “Так вы мистер Рейт?” — почти закричал он. Я вновь ответил положительно. Он заявил, что охотился за мной всю неделю. Я объяснил, что все время на работе, и ему достаточно было просто попросить меня прийти, и ему следует поступать так всегда, когда мы чем-то его возмущаем. Он вел себя тогда действительно очень глупо; жена его поддержала, но лорд Грей одобрил идею сохранения беспристрастности BBC, хотя бы отчасти. Он был неизменно вежлив, но я, конечно, настаивал на своем. Я постарался его убедить, что, если мы будем транслировать только государственную пропаганду, наша работа не будет и вполовину такой эффективной, как сейчас. Потом он вышел к машине вместе с нами. Он слышал, что я был тяжело ранен на войне. Так и есть, но к моим нынешним поступкам это не имеет ни малейшего отношения. Мой ответ его озадачил».
