Федор Раззаков - Чтобы люди помнили
Александр Фатюшин
Александр Константинович Фатюшин родился 29 марта 1951 года в Рязани в рабочей семье. Его отец был шофёром, мать — домохозяйкой. Кроме Александра в семье было ещё двое детей: брат 1940 года рождения и сестра — 1945. Жили Фатюшины в обычной коммунальной квартире в центре города. Во дворе был маленький огородик, из домашней живности держали несколько кур и поросёнка.
Любовь к театру привил Александру его старший брат — Виталий, который одно время занимался в школьном драмкружке. Глядя на него и младший брат подался в артисты — записался в театральную студию Дворца культуры профсоюзов. Однако в дальнейшем старший брат к театру охладел, а вот Александр, наоборот, после десятого класса заявил родственникам, что собирается поступать в театральный институт. Сестра его высмеяла: «Какой из тебя артист с такой фамилией…» На что Александр ответил: «Спорим, что через десять лет фамилию Фатюшин будут знать все?!» Сестра, уверенная в своей правоте, согласилась, выбрав в качестве будущего приза редкую по тем временам вещь — магнитофон.
Летом 1968 года Фатюшин приехал в Москву с твёрдым намерением покорить её с первого же захода. Подал заявления во все театральные училища, но… провалил экзамены во всех. Сестра могла торжествовать маленькую победу, однако впереди у Александра оставались ещё девять попыток. И вторая из них, через год, завершилась успехом — Фатюшин поступил в ГИТИС.
Закончив институт в 1973 году, Фатюшин попал в труппу Театра имени Маяковского. А уже через год состоялся его дебют на съёмочной площадке: сначала он сыграл маленькую роль командировочного в телефильме Алексея Коренева «Три дня в Москве», а чуть позже — Эдика в фильме «Осень». Именно последняя роль открыла Фатюшину дорогу в большой кинематограф.
В 1976 году режиссёр Павел Любимов пригласил Фатюшина на главную роль — сержанта Карпенко — в свою картину «Весенний призыв». Несмотря на то что фильм являл собой очередную сказку из жизни призывников Советской Армии, главное в нём всё же было не это, а прекрасная игра двух молодых актёров (кстати, из одного московского театра) Александра Фатюшина и Игоря Костолевского. Первый играл мудрого и опытного сержанта, второй — призывника из интеллигентной семьи. Фильм имел тёплый приём у публики, и на Всесоюзном кинофестивале в Риге в 1977 году Фатюшин был удостоен приза за лучшую мужскую роль. С этого момента спрос на него резко возрос, и до конца того десятилетия Фатюшин умудрился сняться ещё в целом ряде картин, причём преимущественно в главных ролях. Что это были за роли? В фильме Бориса Степанова «Гарантирую жизнь» (1977) он сыграл инженера Дмитрия Радкевича, погибшего во время испытаний, у Альберта Мкртчяна в детективе «Лекарство против страха» (1978) — инспектора уголовного розыска Тихонова, у Павла Любимова в «Быстрее собственной тени» (1980) — тренера сборной по лёгкой атлетике.
В 1977 году Фатюшин имел прекрасную возможность сыграть большую роль в комедии Эльдара Рязанова «Служебный роман», но досадный случай не позволил ему этого сделать. Рязанов вытащил Фатюшина со съёмок другой картины из Чернигова и предложил сыграть роль мужа секретарши Верочки (её играла Лия Ахеджакова). Было снято достаточно много материала, но затем на одном из спектаклей Фатюшину повредили глаз. Произошло это случайно — Фатюшин с коллегами поднимал кресло, в котором сидел актёр Мукасян, державший в руках скипетр. Последний и стал причиной травмы Фатюшина. Актёра увезли в больницу, сделали операцию. Сниматься он, естественно, не мог, но Рязанов сколько мог ждал его возвращения. Затем приехал в больницу и честно сообщил, что больше ждать не может — поджимают сроки. Фатюшин ему сказал: «Эльдар Александрович, если роль рушится, то вырезайте её целиком. Чтоб не было кое-как». Рязанов так и сделал, оставив от роли Фатюшина только два крохотных эпизодика.
Между тем в 1979 году судьба преподнесла Фатюшину роскошный подарок в лице режиссёра Владимира Меньшова, который пригласил актёра на одну из главных ролей — хоккеиста Гурина — в фильме «Москва слезам не верит».
Фатюшин вспоминает: «Меньшов приглашал артистов парами, и наш с Ирой Муравьёвой дуэт как-то сразу утвердили. В сценарии изначально фигурировал знаменитый хоккеист. Жаль, что многое не вошло потом в окончательный вариант картины. Например, сцена во Дворце спорта „Лужники“: советская сборная играла матч со шведами, а мой Гурин стал героем этой встречи. Но мне куда больше жаль последней вырезанной сцены. Если помните, фильм заканчивается так: все собрались на даче, Гурин завязал, перешёл на тренерскую работу… Девки сидят на завалинке, поют. И тут должен был появиться Гурин: галстук набок, рубашка выворочена, с ним какой-то ханыга. Я препирался с Муравьёвой из-за трояка, а ханыга кричал на неё: „Ты как с ним разговариваешь? Это Гурин, я на его матчах вырос как личность!“ Но тогдашнее Госкино по поводу этой сцены сказало: нет, завязал — значит, завязал. Игрок сборной, пусть и бывший, не может так опуститься. Какого-то конкретного прототипа у моего героя не было, это собирательный образ. Сколько было спортсменов, которые после окончания спортивной карьеры оказывались у разбитого корыта, без работы…
Большинству хоккеистов фильм очень понравился. Игроки сборной ко мне подходили, говорили: „Сань, попал в точку“. Я же со многими ребятами дружил, особенно из знаменитой ларионовской пятёрки. Дома у них бывал, и они у меня гостили. Когда я был на гастролях в Штатах, ездил к Славе Фетисову в Нью-Джерси…»
Фильм «Москва слезам не верит» стал фаворитом сезона — 2-е место в прокате 80-го года, 84,4 млн. зрителей — и даже взял «Оскара-80» в номинации «лучший зарубежный фильм».
В 80-е годы Фатюшин снимался не менее активно, чем в предыдущее десятилетие. Причём лучшие его работы были связаны с ролями сильных и уверенных в себе мужчин, таких как Афанасий Крыков в телефильме «Россия молодая» (1982), десантник Круглов в «Одиночном плавании» (1986, 2-е место в прокате — 37,8 млн. зрителей), бывший сыщик Валентин Силов, бросивший вызов мафии в «Кодексе молчания» (1989) и др.
Фатюшин вспоминает: «В „России молодой“ я едва не погиб — не оборвалась верёвка, когда я вешался. Я ещё пошутил перед съёмкой — что, если не оборвётся? 12 мая 1980 года начинаем снимать, я накидываю петлю на шею и лихо со ступенек спрыгиваю. И повисаю. Слава Богу, верёвка неправильно завязана была. Я руку успел просунуть. Меня потом домой везли на машине, а у меня такой характерный след на шее. Там не только это было. Когда Крыкова били розгами, мне фанерку на спину клали. А люди, которые бьют, — они же из массовки. Пока репетировали — нормально, а камеру включили, они стали бить так, что розги взахлёст пошли. О-о, что со мной было! На второй дубль уже другие были — эти разлетелись, испугались ко мне подходить…»
