Вениамин Вахман - В четыре утра
Лапшин направился на Гороховую, 2 - в Чека. Зашел в столовую и неожиданно встретил сотрудника кронштадской Чека - Цыганова. Белобрысый, курносый, абсолютно не соответствующий своей фамилии, Цыганов сидел за столом с видом человека, которому некуда спешить.
- Прохлаждаешься? - удивился Лапшин. - За каким лешим тебя прислали?
- Приказано доставить к товарищу Вышеславцеву секретного заключенного, - с удовольствием доложил Цыганов.
- Секретного? Это что за персона? Где он?
- Вот этого пока установить не удалось. Дожидаюсь. Тут я привез бумажонку одну, расписку на принятие заключенного, препровожденного из Кронштадта в Питер. А кем выдана расписка, какая фамилия у арестованного, этого мы не знаем. Расписку отдали пока в лабораторию, пущай там проанализируют по-научному.
- Один приехал? - спросил Лапшин.
- С Сенькой Мухиным. Этот не меньше, как на неделю. У него задание: собрать весь материал по контрабандистам, которые шляются через финскую границу, - охотно сообщил Цыганов.
- Ишь как! Выходит, вся кронштадтская Чека в бегах, - поддел Лапшин.
_ Ага! - кивнул Цыганов. - Еще двоих отправили на форт номер четыре. Переобмундировали, как рядовых военморов, и послали вроде как пополнение, взамен убывших по болезни...
Буксир тащился до Кронштадта мучительно медленно. Ночи уже давно стали темные, на берегах редко-редко где блеснет огонек. Всюду комендантский час, всюду жители норовят пораньше залечь спать. Время тревожное, военное. Даже бакены на фарватере и те погашены. Только из трубы летят искры из-за сырых дров, которыми топят буксир. Искры падают на одежду, прожигают дыры. Пассажиры то и дело, ругаясь, гасят их друг на друге. Да еще высоко в небе кувыркается среди туч чахлая половинка луны. Совсем осень, мозгло, холодно, ветер прохватывает, несмотря на плотную куртку. Вот разве что стоишь в толпе, от этого тепло. Военморы, возвращавшиеся из увольнения, сердитыми, хриплыми голосами тянули песню. На носу пели одно, на корме другое. Поэтому середина молчала.
Рядом с Лапшиным разговаривали два военспеца.
- Представляете удивление людей на фортах? - рассказывал один, помоложе. - Светает, только что поднялся туман, и вдруг видят: по мелководью прет на них большой корабль с орудийными башнями, с солидной артиллерией. На гафеле у этого чудовища болтается Юнион-Джек.
Лапшин знал, что Юнион-Джек - фамильярное прозвище английского флага, на котором соединен прямой крест святого Георгия, небесного покровителя Англии, и косой крест святого Андрея, заступника Шотландии. Знал он и то, о чем сейчас толкуют эти военспецы.
Еще до его командировки в Питер перед кронштадтскими фортами появился английский монитор "Эребес", вооруженный пятнадцатидюймовыми пушками. Англичане пригнали этот приспособленный для плавания по мелководью корабль от самых берегов Африки, хотя дальний поход монитора через Атлантику в неблагоприятное осеннее время представлял для корабля большую опасность, он легко мог перевернуться.
Монитор неожиданно открыл огонь. Пятнадцатидюймовые снаряды полетели в сторону Кронштадта, но, к счастью, легли не в город, а в воду и в пустынную, болотистую часть острова. И тогда ответила артиллерия фортов. Монитор получил несколько пробоин и, густо дымя, с трудом убрался в Финляндию на капитальный ремонт. Это была попытка отомстить за провал налета катеров. Месть не удалась.
- Старик-то Ведерников свое дело знает, - ухмыльнулся пожилой военный. - А ведь сколько было споров! Зачем сохранять на батареях устарелую артиллерию времен наших дедушек?! Надо модернизировать, надо обновлять. Вы, кстати, сами видали эти пушки образца 1871 года на лафетах Дурлахера? Презабавная штука. Орудия огромные, лафет стоит еще на этакой косой станине. При каждом выстреле пушка катится назад по станине, вроде как взбирается по наклонной горке, пока не упрется в амортизаторы. Ну, конечно, от того, что этакая тысячепудовая малютка катается взад-вперед, сила отдачи гасится. Но скорострельность!.. Однако у этих старинных пушек есть одно преимущество, его-то Ведерников и имел в виду.
- Какое же преимущество? - поинтересовался молодой.
- Ничтожный по сравнению с более современными орудиями эллипс рассеивания. Один снаряд ложится возле другого. Понимаете, как это важно? Потому монитор накрыли буквально с первого залпа.
- Извините, - вмешался в разговор Лапшин. - Ведерников... Знакомая что-то фамилия. Напомните, кто это? Я в Кронштадте недавно.
- О-о, это примечательная личность. Бывший генерал-лейтенант, инспектор крепостной артиллерии, величайший знаток своего дела. Неподкупной честности человек. Патриот. Он на самого адмирала Вирена однажды в сердцах замахнулся костылем. Характерец! . . Ему сейчас уже, кажется, под восемьдесят. Давным-давно в отставке, но продолжает консультировать. Ежедневно является в артиллерийское управление. Уверяю вас, что сейчас, когда наступал Юденич, Ведерников свое дело сделал, чем-нибудь да помог. И племянник у него очень достойный молодой человек. Насколько я знаю, командует сторожевым кораблем.
... Несмотря на позднее время, Аапшин застал Вышеславцева на работе. Узнав, что никакого княжества Шемаханского в делах герольдии не обнаружилось, Вышеславцев не огорчился.
- Я так и думал, товарищ Лапшин. Это упрощает дело. Значит, князь Шемаханский самозванец. И то, что вы мне рассказали про Ведерникова, тоже очень интересно. Я, например, не знал, что на фортах специально оставили часть устарелой артиллерии. Весьма, весьма любопытно. И старик - колоритная фигура. Впрочем, о нем мы знали. А про Ведерникова-младшего еще рановато делать окончательные выводы. С ним еще не все ясно...
Цыганов с "секретным заключенным" прибыл на следующее утро. Вызванный в кабинет Вышеславцева Лапшин, давно привыкший ничему не удивляться, ахнул, увидев сидящего в кресле Ведерникова, Николая Николаевича, командира "Гориславы".
Таким его, вероятно, никто никогда не видел. Куда девалась щеголеватая аккуратность моряка! Человек, сидевший в кресле, оброс щетиной, китель был смят, брюки гармошкой. Он похудел до неузнаваемости, запавшие глаза смотрели хмуро, сверкали лихорадочным блеском. Лапшин машинально провел рукой по собственной щеке - сейчас, с утра, он был гладко выбрит.
- Нам лишь случайно удалось узнать, куда вас законопатили, - объяснял Вышеславцев. - Ведь надо же! Посадить военного моряка в какой-то бывший полицейский участок, где содержатся хулиганы и уличные грабители, да и то только до начала следствия.
Ведерников судорожно вздохнул.
- Когда разрешите вручить вам рапорт об отставке? - сказал он своим высоким, теперь немного хрипловатым голосом. Вышеславцев покачал головой.
