Владимир Шигин - Герои Средиземного моря
Насмерть перепуганный генерал-губернатор Столыпин созвал совещание старших должностных лиц. От армейцев был приглашен генерал Примо, от флота должен был быть Грейг, но командующий флотом поспешил дистанцироваться от происходящего и определил вместо себя Скаловского. – Скаловский.
– Вы, Иван Семенович, только что из столицы и мятеж декабристский знаете не понаслышке. Каково ваше мнение, как разогнать бунтовщиков, чтоб урок был преподан, и государь на нас не прогневался? – обратился к контр-адмиралу Столыпин.
– В делах карательных я не знаток! – отвечал тот. – Но думаю, что лучше иного будут переговоры!
– Хорошо! – после некоторого раздумья, решил губернатор. – К вам претензий у бунтовщиков не имеется, так вы к ним и поедете!
На Корабельную сторону Скаловский отправился в открытой коляске. Едва остановился на Бомборах, коляску обступила возбужденная толпа.
– Сюда! Сюда! – кричал кто-то надсадно. – Енерал прикатил! Пужать будет!
Скаловский встал на подножку. Невольно поежился под недобрым взглядом окружавших его людей, кашлянул в кулак:
– Не пугать я вас прибыл, а узнать о бедах ваших и просьбах!
Толпа тотчас буквально взорвалась криками. Люди, казалось, только того и ждали. Чтоб высказать наболевшее.
– Долго ли еще будут нас голодом морить?
– Пошто здоровых в карантинах месяцами томите?
– Отчего доктора зимой в море купаться силком сгоняют?
– Почему баб наших донага раздевают, а потом над ними гогочут?
– Все вами сказанное я передам губернатору немедля! – заявил Скаловский, когда поток претензий стал иссякать. – Думаю, он непременно накажет виновных, и должный порядок во всем наведет. Вы ж не бунтуйте, а расходитесь по домам.
Контр-адмирала провожали враждебным молчанием. В справедливость губернатора Столыпина никто не верил.
– Вот видите, Иван Семенович, сказывал я вам, что переговоры здесь никак не помогут! – недобро усмехнулся Столыпин, когда Скаловский рассказал ему о поездке.
– Но разве трудно наказать виновных в тех беззакониях. Что творились с людьми, ведь очевидно, что на Корабельной стороне голод! – наивно поинтересовался контр-адмирал.
– Я вам удивляюсь! – покачал головой Столыпин. – Непорядки у нас были и будут всегда, но исправление оных есть дело лиц чиновничьих. Согласен, что пока чумы в городе нет, что врачи переусердствовали, но ведь делали они все для пользы общей. Потому за сие их не наказывать, а награждать надобно. Что касается черни, то ослушание ее, есть не что иное, как самый настоящий бунт! Никаких переговоров более вести с бунтовщиками я не намерен, пришла пора штыков и картечи – это лучшее из всех лекарств!
– Честь имею кланяться! – сухо попрощался Скаловский.
Адъютанту он велел везти свои вещи на корабль, при этом сказал:
– Здесь нам более делать нечего! Моряки жандармам не товарищи!
А восстание охватывало тем временем все новые и новые улицы матросских слободок. В те минуты, когда в губернаторском доме совещались о том, какие меры лучше употребить на усмирение толпы, повстанцы уже во всю громили дом вице-адмирала Патаниоти. Оказавшийся там флаг-офицер черноморского флагмана, пытался, было, защитить адмиральское добро, крича:
– Наш адмирал хороший! Нельзя его разорять!
– Врешь! – ответили ему мастеровые. – Он нас плотников, по зубам лупцевал? Лупцевал! Теперь за евойные хфокусы и тебе врежем!
И врезали, да так, что незадачливый лейтенант едва уполз. Горели дома, то там, то здесь слышались выстрелы, крики, ругань.
По дороге на Графскую пристань коляску Скаловского внезапно остановили. Теперь толпа была настроена куда решительнее, чем при первой встрече. Это контр-адмирал понял сразу.
– А ну-ка выходь! – дернул его за рукав какой-то отставной унтер. – Щас мы те покажем!
С контр-адмирала сорвали эполеты, силой затащили в ближайшую церковь.
– Дай расписку, что чумы в городе нету! – кричали ему яростно.
– Я не врач! – пытался отнекиваться Скаловский.
Внезапно он увидел в толпе своего бывшего канонира с «Александра» Трофима Афанасьева. Тот едва заметно кивнул и схватил за рукав больше всех кричавшего, того, кто призывал собравшихся убивать всех начальников подряд без разбора.
– Что мелешь! – оттолкнул оратора в сторону. – Отличать надобно настоящих мироедов от невинных людей! Сей адмирал – Скаловский! Он в сенявинской средиземной кампании один с пятью хранцузскими кораблями дрался и всех побил! А Егорий его не за порки шпицрутенами получен, а за храбрость военную!
Речь отставного канонира должное впечатление произвела.
Внимание к Скаловскому ослабло. Повстанцы решили идти ловить настоящих мироедов. Воспользовавшись этим, Афанасьев помог контр-адмиралу покинуть церковь. Выбравшись на улицу, Скаловский примкнул к колонне солдат Орловского полка, направлявшегося на перекрытие улиц. Вел колонну генерал-майор Турчанинов. Но вскоре встала и колонна. Восставшие окружили солдат. Те сразу побросали ружья. Мы против своих не вояки. Офицеры обнажили сабли.
– Что будем делать? – обратился к Скаловскому Турчанинов.
– Давать расписку! – ответил тот. – Главное сейчас не допустить крови!
Тут же на барабане Скаловский с Турчаниновым начертали: «1830 года, июля 3 числа, мы, нижеподписавшиеся, даем расписку жителям города Севастополя в том, что в городе Севастополе не было чумы, и нет, в удостоверение чего подписываемся. Турчанинов, Скаловский».
Лишь к вечеру добрался контр-адмирал на корабль, где и слег с приступом сердечным.
Через несколько дней, в город уже вступали верные престолу войска. Вел их граф Воронцов. Начались аресты, суды, казни. Свидетелем пытались привлечь к судам и Скаловского. Ведь контр-адмирала был среди повстанцев и должен был знать зачинщиков. Но Скаловский от участия в судилищах отказался наотрез. Когда же следователи наехали к нему на квартиру, он выставил их за дверь, заявив:
– Зачинщиков и зачинщиц я не заметил. Вся толпа упорствовала одинаково!
Это показание Скаловского осталось в материалах судебного дела.
Севастопольские события произвели на боевого контр-адмирала самое гнетущее впечатление. Чтобы, как можно скорее забыть все это, он старается с утра до вечера заниматься служебными делами, бывать на кораблях и ходить в море.
Последние годы
Походы к берегам Кавказа стали последней страницей богатой событиями жизни Ивана Семеновича Скаловского. По несколько раз в году он водил все новые и новые отряды кораблей туда. Где вздымались до горизонта синие горы, где пули горцев легко находили себе жертву. А подорванное службой здоровье все уходило. Все труднее становилось взбираться по крытым корабельным трапам, но, как и прежде, на бизань-мачте флагманского корабля очередной крейсерской эскадры развевался его флаг. Пришло время, и старый адмирал, как болит изношенное сердце. Командующий флотом адмирал Лазарев приехал, чтобы навестить больного.
