Андрей Ковалевский - Нынче у нас передышка
Пришлось мне участвовать и в непосредственной драке с мадьярами. Было это так: однажды находился я на КП, было там несколько больших начальников, связисты, незначительная охрана и несколько случайных людей, вроде меня. КП находился на возвышенности, а впереди — маленькое селение, кукурузные и прочие поля, а дальше кругом — лес и горы. Пехота наша была далеко в стороне, и вообще, где кто находится, иногда даже сказать бывало трудновато.(…)
Очень обидный случай получился с командиром 1-й батареи лейтенантом Лбовым. Я с ним очень дружил. Он в нашем полку со дня формирования. На фронте он с первых дней Отечественной войны и воевал очень неплохо. Интересный и остроумный был мужик. Я бывал с ним в нескольких боевых переделках. Никогда у него не было ни тени страха. Всегда юмор, шутки. И вот была у него в кармане штанов граната с ввинченным запалом. Это, конечно, глупо. Не знаю уж, каким образом, но выдернулась у запала чека, и вот слышит он, что щелкнул механизм запала, точнее, произошел выстрел капсюля воспламенителя. И вот он знает, что через 2–3 секунды произойдет взрыв. Представляю себе всю неприятность этого короткого времени. Он хотел выхватить гранату из кармана, но в таких случаях всегда что-нибудь за что-нибудь зацепится. Лбов и в этом случае оказался молодцом. Несмотря на грозившую ему гибель, он крикнул окружавшим его людям: "Разбегайся!" В следующий момент граната разорвалась у него в кармане. Оторвало ему пальцы на руке, которой он пытался выхватить гранату. Жутко разворотило ему бедро. Мясо получилось кусками, да сразу какое-то черное. Увезли его в госпиталь, но я лично сомневаюсь, чтобы вышло что-либо хорошее. Наверно, помрет.
13 августа 1944 года
Сегодня я со своими ребятами ездил в горы по ущелью вдоль речки. Хотели поглушить рыбу. Замечательно красивы эти предгорья Карпат: высокие обрывы, замечательный лес, внизу желтые квадратики посевов, еще ниже извивается речка — замечательно.
Рыбы мы не наглушили, но прокатились хорошо. На обратном пути неслись по хорошему шоссе под уклон километров 70 в час. Шофер у меня — лихач, да и сам я люблю быструю езду. А приехали домой, смотрим, а шкворень у переднего правого колеса совсем вылез кверху из-за неисправности запорного болта. Еще бы чуть-чуть, десяток крепких толчков, и колесо отлетело бы к чертовой матери. Не собрали бы мы тогда своих косточек, — все, кто был в машине. Черт его знает, как в жизни получается: на каждом шагу и с самых неожиданных направлений смерть заносит над тобой свою костлявую руку. Когда же эта рука, наконец, поразит меня, и при каких обстоятельствах?
18 августа 1944 года
День авиации. И верно, сегодня наша авиация с утра весь день проявляет активность. Эшелон за эшелоном уходят штурмовики в сторону фронта. До передовой еще 50 км. Мы здесь остановились на короткий отдых, сделав около 150 км от предыдущей остановки. Львов проехали стороной, он у нас остался справа. Проехали городки Ланцуг, Жешув, перед нами — Перемышль. Городки эти все похожи один на другой. Места уже не такие красивые, как Карпаты. Горы кончились, их нет уже даже на горизонте.
24/ХП — 1944 г.
Опять вступили в бои. Направление — на Краков. Против нас на этот раз большие силы немцев: 18-я дивизия «СС» — «Германия». У них порядочно тяжелых и средних танков. По показаниям пленных и по сведениям нашей разведки, на каждый батальон — 6 танков. С нашей стороны танков мало, но зато хорошо действует наша штурмовая авиация. С немецкой стороны авиации пока что совсем нет. Большое затруднение с доставкой снарядов: их приходится возить сюда за 500 км на автомашинах. Сейчас в нашей дивизии стоит целый артполк в бездействии из-за отсутствия боеприпасов.
Вчера и сегодня опять попадал под артналет противника. Признаться, меня уже не веселит эта музыка, она мне надоела. Нервы в такие моменты напрягаются, и лучше, чтобы этого не было.
Ночью вызывали на передовую ремонтировать пушки. Проехали много километров на полуторке в полной темноте, без дороги, среди воронок, окопов, пней и прочего, — удовольствие много ниже среднего. Общая скорость передвижения 2–3 км в час.
Говорят, будто бы по радио передали о взятии союзниками Парижа. Если это так, — хорошо. Впрочем, пленные немцы говорят, что германское командование предпочитает отдать всю Германию союзникам, чем русским сдать какие-либо территории, гораздо менее для немцев ценные. И будто бы немцы даже перебрасывают часть своих сил из Франции на восточный фронт, то есть против русских, очевидно, считая, что опасность с Востока для них страшнее, чем опасность «западная». Возможно, во всем этом и есть доля истины. Как бы там ни было, до чего же надоело все это! И когда же этому конец?
Черт его знает, почему так получается: когда долго стоишь где-либо на отдыхе, так хочется скорее в бои, и это искренне. А как затешешься в эту чертову перепалку, то, очевидно, нервишек надолго не хватает, и думаешь скорей бы на передышку.
Здесь полны дворы гусей, уток, кур и прочего, в сарайчиках свиньи и коровы, а хозяев нету, они, наверно, убежали в лес или в те села, для которых война уже кончена. Мы, конечно, не особенно стесняемся, раз такое дело, — варим и жарим все, что нам понравится.
8-е сентября 1944 г.
Начало осени! Как я люблю это время года! Не только начало осени, а всю осень вообще, до самых морозов и снегов. С этим временем года связаны все лучшие воспоминания моей жизни, а именно: охота — самое мое любимое занятие. Вот уже четвертый год, как я не имею возможности по-настоящему поохотиться. Стосковался по этому занятию чертовски. Вчера лазил здесь по лесу и полям с маленькой собачкой Тузиком, но без ружья. Выгнали зайца и стаю куропаток. А в общем, здесь места довольно печальные. Сплошь песок. Правда, очень много соснового леса, и хорошего, а больше ничего нет. Озер нет, гор нет, рек нет, болот нет. Селения расположены довольно густо. Живут здешние поляки очень скучно, хотя и не голодно. Посевы у них неважнецкие, плохая почва. Очень много домашней птицы. Имеют по одной лошадке. Коров у некоторых 2 и 3, но толку с этого особого нет. Они, очевидно, плохой породы, и, кроме того, нет хороших настоящих сенокосов. Кормят скот резаной соломой и что-то в нее подмешивают. В отношении молочных продуктов дело обстоит паршиво. Корова у них дает 3–5 литров молока, в то время как в других местах, где мне приходилось бывать, хотя бы в Буковине, есть коровы, дающие 50 литров молока в день, то есть в 10 раз больше. Водки здесь тоже ни черта не найдешь, а если попадается, то слабая. Баб хороших что-то не видно, в общем, весьма скучная сторонка. Скорее бы куда-либо в другие края!
17 сентября 1944 г.
Ночью немцы устроили для нас радиопередачу. Транслировали русские народные песни. Причем, зная, что мы — дивизия казачья, немцы передавали в основном такие песни, как "Реве тай стогне Днипр широкий". Затем они по своему глупому обыкновению занялись агитацией. Заверяют нас, что надежды на скорый конец войны совершенно неосновательны, что, наоборот, война будет весьма затяжная. Предлагают переходить на их сторону, обещают всякие льготы. Все это, конечно, устарело и годилось разве что в 41–42 годах. Наши самоходки ответили на это 30 снарядами. Передачу они все же довели до конца и закончили ее в 4.30 утра, предварительно передав нам привет и пожелав спокойной ночи.
