Андрей Хорошевский - 10 гениев спорта
Власов спускался с помоста, а навстречу ему поднимался Жаботинский. В это время кое-кто уже потянулся к выходу. А зря… «Жена мне после Олимпиады говорила, – рассказывал Леонид Жаботинский, – «Знаешь, когда передали, что ты на 10 килограммов отстаешь от него, я поняла, что ты уже золотой медали не выиграешь. Но, зная твой боевой характер, ты до конца будешь соревноваться». Я говорю: «Конечно. Не бывает, чтобы я на половине остановился».
Авантюра?.. Власов вдруг заметил, что соперник – совершенно другой. Куда делся человек, который предлагал по-мирному разойтись, отдать «золото» без борьбы, говорил, что устал от этой чертовой штанги и непомерных весов? Где человек, который всего несколько минут назад шел на вторую попытку в толчке, словно на плаху? Где Жаботинский, который даже не смог поднять штангу выше колен, а затем безвольно бросивший ее на помост?.. И эти его слова, сказанные Медведеву: «Если Юра возьмет 217,5, ставь, Сидорович, на 7 килограммов больше!» Это же 224,5 килограмма! Неужели Жаботинский так уверен в себе и своей силе… Леонид с каким-то звериным рычанием сбросил плед и рванулся на помост. Подбежал к штанге, кистями рук буквально вцепился в гриф. «Что-то в его жестах, поведении насторожило, – вспоминал Власов. – Я с тревогой впился взглядом в штангу. Она у него на груди! Он встает! Штанга на вытянутых руках!!»
Леонид держал штангу. Он улыбался. Зал «Шибуйя» видел, как атлет держал на руках вес, который еще не покорялся ни одному человеку на планете, и улыбался… Главный судья уже дал команду: «Есть! Опустить!» Но Жаботинский ждал, когда судья второй раз махнет ему. Чтобы уже наверняка знать, что он чемпион Олимпиады. Штанга с огромным весом сейчас не тягость… «Главный судья уже дал отмашку: «Опустить». Но я думаю, пусть он еще раз повторит, буду держать до тех пор, пусть второй раз даст команду, и тогда опущу. Уж знаю, что точно уже вес будет засчитан. Потому что минуты бывают такие, что судья дал отмашку, а тут смотришь, и не засчитан. А я думаю, дождусь еще вторую отмашку, тогда уже точно знаю, что буду чемпионом Олимпийских игр».
Жаботинский стоял на помосте и смеялся. А затем опустил штангу – очень бережно. Он любил ее, говорил ей «спасибо», ведь именно эта штанга принесла олимпийское «золото». «Все! Сбылось! Покорным, ласковым зверем лежит снаряд у моих ног, а все еще не понимаю, что произошло, и только улыбаюсь счастливо и растерянно, внимая разноязыким восклицаниям: «ура!», «вива!», «хох!» Да неужто это правда? Неужто я – олимпийский чемпион?.. Неужели набрал 572,5 килограмма в сумме?»
«Я ненавидел соперников, – говорил Власов в интервью «Комсомольской правде». – Быть может, это меня и не украшает, но это так. Ни риск, ни отношение зала, ни боль – ничто не имеет власти на помосте – только сопротивление! Только бой! Ярость возбуждает мышцы. Достать, сбросить соперника. Из невозможного – достать, победить!» А теперь Власов проиграл. И ему нужно поздравить соперника, хоть он его и ненавидит. Ничего не поделаешь, таковы законы жанра…»
«На помост поднимается Власов и целует Жаботинского: «Молодец, Леонид, я не думал, что ты возьмешь 217,5, поздравляю!» Так написал «Советский спорт». Все правильно, один за всех, все за одного, советских спортсменов всегда связывает крепкая дружба, и когда один побеждает, другой искренне радуется за своего товарища… Чушь это все. В спорте вообще нет места дружбе, когда речь идет о прямом соперничестве за право быть первым. «Эти слова я не говорил, не мог сказать, – писал Власов. – Да и как, и кто мог услышать нас, если мы находились одни на сцене? Я поздравил Жаботинского – не с радостью, а по долгу. Я представлял команду. Жадно, во все глаза следили за нами из зала и из-за кулис. Чувствам я дал волю после, когда, не дожидаясь никого, ушел в Олимпийскую деревню. Я уже был в правах частного лица… Великая гонка сильных не признает исключений. Я отказывался принадлежать ей. И я выпал из нее…»
За свою карьеру Юрий Власов установил 29 мировых рекордов: шесть в жиме (от 186 до 199 кг); семь в рывке (от 151,5 до 172,5 кг); девять в толчке (от 197,5 до 215,5 кг) и семь в троеборье (от 537,5 до 580 кг). Он выиграл шесть чемпионатов мира, ни разу за свою карьеру не уходил с помоста с нулевой оценкой… И что? Что потом, после этих рекордов, после побед и всемирной славы?
«Спортивная слава. В ней всегда вкус горечи. Слава для спортсмена – это прежде всего необходимость ужесточения тренировки, необходимость нового уровня работы, ибо она отмечает лишь достигнутый порог умения и силы. Слава в спорте может быть смыта в один день громовым успехом соперника. У писателя остается книга, у музыканта – ноты, у ученого – его формулы, у рабочего – машины, дома. У атлета – сила, отныне ненужная, ибо в своей чрезмерности она непреложима к обычной жизни. И выходит, огромная сила, физическое умение что-то делать, доведенное до виртуозности, совершенно непригодны для жизни, даже обременительны. Через десять лет не всякий вспомнит прежде знаменитое имя. А суть не в обидах: стерт труд. Выступать в осознании этих чувств сложно; понять верно свое положение – еще сложнее; думать справедливо далеко не всегда и не всем удается…»
В 1961 году редакция газеты «Советский спорт» и Московское отделение Союза писателей провели конкурс на лучший короткий рассказ о спорте. 500 человек – от профессиональных писателей до школьников – прислали свои произведения. Жюри конкурса решило не присуждать первую премию. А вторую премию получил Юрий Власов. С тех пор его работы стали регулярно печататься в газете «Известия», журналах «Юность», «Огонек», «Физкультура и спорт». За несколько недель до Токийской олимпиады вышла первая книга Власова – сборник рассказов «Себя преодолеть». «Я не обольщался: сборник, безусловно, ученический, посредственный, даже хуже, но это неизбежный этап в писательстве… Но сколько мне эта книга стоила! Первая моя книга…»
Все чаще и чаще Власова посещала мысль оставить спорт и заняться литературной деятельностью. Бросить тяжелую атлетику? Но как же Олимпиада, чемпионаты, медали, рекорды, 600 килограммов в троеборье, которые он мечтал покорить? Юрий долго разрывался между литературой и штангой, не мог остановиться на чем-то одном.
Все решило Токио. Власов объявил, что уходит из спорта. Правда, через два года он нарушил свое обещание и вернулся. «Во мне постоянно боролись два чувства, – сказал спортсмен в интервью накануне своего возвращения. – С одной стороны, желание вернуться на помост, победить и вновь обрести все, что приходит с победой, с другой стороны, страх снова потерять это и вторично пережить ту драму, которую я однажды уже пережил. В конце концов, пересилило первое. Я понял: если снова не возьмусь за штангу, то всю жизнь потом буду думать, что упустил верную возможность победить, и никогда не прощу себе этого. Таковы личные мотивы моего возвращения на помост». В 1967 году на чемпионате Москвы он установил новый мировой рекорд в жиме – 199 кг. Но этот рекорд оказался последним в его спортивной карьере. Жаботинский ушел вперед, он был сильнее, а быть «вторым номером» Власов не хотел. Возвращения не получилось…
