Иосиф Григулевич (Лаврецкий) - Панчо Вилья
Уэртистские генералы не решаются дать бой Северной дивизии на открытой местности. Они предпочитают отсиживаться в больших городах за высокими каменными стенами, выстроенными еще во времена конкистадоров.
2 ноября 1913 года Вилья приказывает остановить поезда, не доезжая Чиуауа, выгрузить лошадей, артиллерию и начать осаду города. И в данном случае не обходится без послания командующему вражеским гарнизоном:
«Именем Человечества и Справедливости, воплощенными в духе моих войск, ибо они являются войсками народа, борющегося с узурпатором, я прошу вас сдать мне этот город в течение ближайших суток. Армии не должны нарушать покой городов громом своих сражений. Они не должны приносить вред или ущерб мирным жителям. Может быть, вы желаете сражаться, тогда выходите воевать за городскую черту, иначе мы будем вынуждены разить вас в городе. В таком случае на вас падет ответственность за ущерб, который понесет мирное население, и наш долг будет соответствующим образом покарать вас. Я призываю вас занять любую выгодную позицию за пределами города. Моя армия встретит вас, и пусть оружие решит, кому быть победителем».
Такие документы подписывались всеми командирами отрядов и зачитывались бойцам. Послания врагам пользовались у бойцов столь же шумным успехом, как и революционные баллады — корридо, в которых воспевались геройские подвиги и доблести Панчо Вильи, его прославленных командиров и бойцов, их верных солдадерас.
Иначе относились к этим посланиям генералы Уэрты. Они их встречали со страхом и проклятиями и конечно, вовсе не думали выходить из города и скрещивать в степи свои шпаги, подобно средневековым рыцарям, с «бандитом» Панчо Вильей.
Десять дней сражалась Северная дивизия у стен Чиуауа. Каждый день и каждую ночь цепи бойцов Вильи шли на приступ города, но ураганный пулеметный и артиллерийский огонь противника вынуждал их возвращаться на прежние позиции. Панчо и его командиры сражались в первых рядах. Сотни верных сынов революции сложили свои головы в этих боях. Правда, и враг был надломлен. Он задыхался в дыму пожарищ. Но стоило ли продолжать сражение с врагом только для того, чтобы вместе с ним истечь кровью? Не лучше ли ударить по нему в другом месте — там, где тебя не ждут, где противник беспечен и спит спокойно?
Поздно ночью Вилья созывает своих командиров.
— Десять дней мы проливаем свою и вражескую кровь у ворот Чиуауа, — говорит он им. — Мы не взяли город, но и враг нас не одолел. Вы знаете, что не все сражения приносят победу, и я собрал вас вовсе не для того, чтобы учить военной науке. Я хочу вам кое-что предложить. Есть места, где враг не ждет нас. Не воспользоваться ли нам этим?
Командиры с любопытством слушали своего командующего. Они знали, его вопрос не требует их ответа. Действительно, Панчо Вилья не замедлил сам ответить на свой вопрос.
— Я предлагаю оставить у стен Чиуауа две тысячи бойцов. Пусть они и впредь атакуют врага так, точно их здесь десять тысяч. Остальные две тысячи мы посадим на поезд и перебросим к Хуаресу. Ведь там враг не ждет нас. Расстояние между Чиуауа и Хуаресом — девятьсот километров. Генерал Фьерро уверяет меня, что наши железнодорожники помогут преодолеть нам это расстояние за сутки.
— Смогут ли, генерал, наши поезда подойти к Хуаресу незамеченными? — спросил Вилью всегда недоверчивый Макловио Эррера.
— А на что военная хитрость, генерал? — подмигнув, ответил командующий.
…В то время как сражение у Чиуауа нарастает с новой силой, в сторону Хуареса по выжженной степи, покрытой небесным шатром, усеянным яркими звездами, бегут два состава: один — груженный углем, другой — точно пустой, двери его вагонов наглухо закрыты, в окнах ни света, ни искры. Только время от времени доносится из вагонов приглушенное ржание лошади или жалобный голос кем-то нечаянно задетой гитары.
Товарный состав, груженный углем, был задержан бойцами Вильи в 10 километрах от Чиуауа.
По приказу Вильи телеграфист передал от имени машиниста в Хуарес, что якобы путь в Чиуауа перерезан и он вынужден возвратиться обратно. Из Хуареса ответили согласием, только просили машиниста с каждой станции запрашивать телеграфно подтверждения инструкций.
На каждой станции телеграфист сообщает в Хуарес, что во исполнение указаний состав с углем возвращается обратно и машинист испрашивает разрешение продолжать без промедления двигаться в указанном направлении.
Хуарес! Вилья и многие его бойцы хорошо помнят этот городок, лежащий на берегу реки Рио Браво, отделяющий Мексику от ее северного соседа. Ведь они уже освобождали его в 1911 году. Тогда вслед за взятием Хуареса пала диктатура Диаса. И теперь, если валиентес — храбрецы Северной дивизии — не посрамятся, Хуарес вновь будет принадлежать революции. Вилья верит, что это послужит началом конца диктатуры Уэрты.
Хуарес — важный торговый центр. В нем много магазинов и лавок, в которых продаются самые разнообразные товары, даже оружие. В городе много увеселительных заведений — притонов и игорных домов, где проводят свой досуг бизнесмены с северного берега Рио Браво. В Хуаресе Северная дивизия сможет обуться, одеться и вооружиться. Были бы деньги, а уж гринго продадут любое оружие даже своему самому заклятому врагу. Бизнес есть бизнес — таков уж закон, действующий на земле северного соседа. Вилья хорошо знает это. Ведь он жил два месяца в Эль-Пасо и даже выучил несколько слов по-английски.
В Хуаресе свил себе гнездо предатель Паскуаль Ороско, пошедший в услужение к Уэрте. Давно уже плачет по Ороско и его пистолерос виселица. Теперь-то они получат по заслугам.
Самалаюка — последняя станция перед Хуаресом. Пока телеграфист шлет от имени машиниста угольного состава очередной рапорт командующему гарнизоном в Хуаресе, Вилья отдает своим командирам последние распоряжения.
…Всего два часа длился бой за Хуарес. Офицеры гарнизона спохватились только тогда, когда все стратегические пункты в городе уже были заняты Северной дивизией. Ороско, однако, скрылся.
Стрельбой трудно удивить кого-либо в Хуаресе. Поэтому, пока бойцы Вильи брали укрепленные пункты врага, в игорных домах как ни в чем не бывало продолжали играть в рулетку и в карты гринго и их мексиканские друзья. Полковник Медина обошел все притоны и собрал богатый урожай — 300 тысяч песо, которые пополнили всегда пустовавшую казну Северной дивизии.
На следующий день Вилья назначил революционные власти города. Наконец Карлитос Хауреги стал Директором лотереи! Все эти месяцы он не расставался со своим бывшим узником.
Вилья приказал в городе не стрелять.
