Денис Давыдов - Дневник партизанских действии 1812 года
Второго граф Орлов-Денисов, соединясь со мною, коснулся корпуса Раевского в
Толстяках; мы продолжали путь в Хилтичи, куда прибыли к ночи. Отдохнув три
часа, мы пошли к Мерлину.
Третьего отряд графа Ожаровского подошел к Куткову, а партия Сеславина,
усиленная партиею Фигнера[47], - к Зверовичам.
Сего числа, на рассвете, разъезды наши дали знать, что пехотные
неприятельские колонны тянутся между Никулиным и Стеснами. Мы помчались к
большой дороге и покрыли нашею ордою все пространство от Аносова до
Мерлина. Неприятель остановился, дабы дождаться хвоста колонны, бежавшего
во всю прыть для сомкнутия. Заметив сие, граф Орлов-Денисов приказал нам
атаковать их. Расстройство сей части колонны неприятельской способствовало
нам почти беспрепятственно затоптать ее и захватить в плен генералов
Альмераса и Бюрта, до двухсот нижних чинов, четыре орудия и множество
обоза. Наконец подошла старая гвардия, посреди коей находился сам Наполеон.
Это было уже гораздо за полдень. Мы вскочили на конь и снова явились у
большой дороги. Неприятель, увидя шумные толпы наши, взял ружье под курок и
гордо продолжал путь, не прибавляя шагу. Сколько ни покушались мы оторвать
хотя одного рядового от сомкнутых колонн, но они, как гранитные,
пренебрегали все усилия наши и остались невредимыми... Я никогда не забуду
свободную поступь и грозную осанку сих всеми родами смерти угрожаемых
воинов! Осененные высокими медвежьими шапками, в синих мундирах, в белых
ремнях с красными султанами и эполетами, они казались как маков цвет среди
снежного поля! Будь с нами несколько рот конной артиллерии и вся регулярная
кавалерия, бог знает для чего при армии влачившаяся, то как передовая, так
и следующие за нею в сей день колонны вряд ли отошли бы с столь малым
уроном, каковой они в сей день потерпели.
Командуя одними казаками, мы жужжали вокруг сменявшихся колонн
неприятельских, у коих отбивали отстававшие обозы и орудия, иногда отрывали
рассыпанные или растянутые по дороге взводы, но колонны оставались
невредимыми.
Видя, что все наши азиатские атаки рушатся у сомкнутого строя европейского,
я решился под вечер послать Чеченского полк вперед, чтобы ломать мостики,
находящиеся на пути к Красному, заваливать дорогу и стараться всяким
образом преграждать шествие неприятеля; всеми же силами, окружая справа и
слева и пересекая дорогу спереди, мы перестреливались с стрелками и
составляли, так сказать, авангард авангарда французской армии.
Я как теперь вижу графа Орлова-Денисова, гарцующего у самой колонны на
рыжем коне своем, окруженного моими ахтырскими гусарами и ординарцами
лейб-гвардии казацкого полка. Полковники, офицеры, урядники, многие простые
казаки бросались к самому фронту, - но все было тщетно! Колонны валили одна
за другою, отгоняя нас ружейными выстрелами, и смеялись над нашим вокруг
них безуспешным рыцарством.
В течение дня сего мы еще взяли одного генерала (Мартушевича), множество
обозов[48] и пленных до семисот человек; но гвардия с Наполеоном прошла
посреди толпы казаков наших, как стопушечный корабль между рыбачьими
лодками.
В сумерках Храповицкий едва не попался в плен шедшей близ дороги
неприятельской кавалерии. Приняв ее за нашу, он подъехал к самому фронту
неприятельскому так близко, что, будучи весьма близорук, мог уже приметить
медные одноглавые орлы на киверах солдат и офицеров и услышать шепот их. Он
бросился прочь во всю прыть; офицеры - за ним, стреляя из пистолетов, и
хотя ранили лошадь его, но так легко, что он успел невредимо перелететь,
так сказать, чрез яр, в сем месте находящийся, и соединиться с нами. В сем
деле у Бекетова была убита лошадь ядром и несколько казаков было ранено.
После сего поиска мы отошли в Хиличи, где граф Орлов-Денисов сдал отряд
свой присланному на его место генерал-майору Бороздину. Из Хиличи я пошел в
Палкино и послал сильный разъезд к Горкам с повелением пробираться в
Ланники, куда я взял свое направление. В день дела нашего под Мерлином
Сеславин напал на Боево и Ляды, где отбил два магазина и взял много в плен;
но в ту же ночь Ожаровский поражен был в селе Куткове. Справедливое
наказание за бесполезное удовольствие глядеть на тянувшиеся неприятельские
войска и после спектакля ночевать в версте от Красного, на сцене между
актерами. Генерал Роге, командовавший молодою гвардиею, подошел к Куткову
во время невинного усыпления отряда Ожаровского и разбудил его густыми со
всех сторон ружейными выстрелами. Можно вообразить свалку и сумятицу,
которая произошла от сего внезапного пробуждения! Все усилия самого
Ожаровского и полковника Вуича, чтобы привести в порядок дрогнувшие от
страха и столпившиеся в деревне войска их, были тщетны! К счастью, Роге не
имел с собою кавалерии, что способствовало Ожаровскому, отступя в Кутково,
собрать отряд свой и привести оный в прежде бывший порядок, с минусом
половины людей.
Четвертого, в ночи, он прибыл в Палкино, откуда по прибытии его я выступил
чрез Боево к Лядам. Около сего места партия моя снова столкнулась с
французами. Тогда подходил к Лядам корпус вице-короля Италианского.
Расстройство, понесенное оным на Вопе и между Смоленском и Красным,
дозволило нам отбить большое число обозов и взять четыреста семьдесят пять
пленных, между коими находилось несколько офицеров. Ночью на 6-е число
явились ко мне в Боево Вильманстрандского пехотного полка майор Ванслов и
капитан Тарелкин, ушедшие из плена. Они объявили мне, что Наполеон при них
въехал в Дубровну. Я их отослал в главную квартиру и в три часа пополуночи
выступил в Ланники.
От самой Вязьмы образ нашей жизни совершенно изменился. Мы вставали в
полночь. В два часа пополуночи обедали так плотно, как горожане обедают в
два часа пополудни, и в три часа выступали в поход.
Партия шла всегда совокупно, имея авангард, арьергард и еще один отряд со
стороны большой .дороги, но все сии отделения весьма близко от самой
партии. Я ехал между обоими полками иногда верхом, иногда в пошевнях,
которые служили мне ночью вместо квартиры и кровати.
Когда не было неприятеля, то за полчаса до сумерков оба полка спешивались и
