Александр Половец - БП. Между прошлым и будущим. Книга 1
Глава 5
В дорогу
И вот он — последний трамплин, Всероссийское добровольное общество автомотолюбителей! Оказывается, и здесь хотят свое издательство. И всё повторяется. Только концовка куда занимательнее: «Уезжаю», — говоришь ты начальнику отдела (теперь почти — «издательства»). «Надолго?» — спрашивает он. «Да насовсем…», — он все еще не понимает. А когда понимает — тебе, глядя на изменившееся лицо начальника, становится его жаль. Потому что легко представить себя на его месте.
А потом…
Да ничего особенного. Конечно же, ты знал: терзать будут, а как иначе, — центральный, что там «центральный» — самый центральный район Москвы. Здесь же прописан ЦК партии, другие органы верховной власти страны — и вот, такое ЧП — сам вернул в райком свой партбилет!
Нашел дверь с табличкой «Отдел учета», вхожу. «Вот, примите, уезжаю…». Всё для дежурной отдела обычно — не я первый протягиваю ей в окошко книжицу: по правилу, отбывавшие в долгосрочную командировку в капстрану, а, стало быть, всё люди непростые, оставляют здесь «на хранение» свои документы. «Присядьте, пожалуйста, сейчас всё оформим!» — ну само воплощение чиновничьей любезности… Честное слово, в какой-то момент мне стало жалко тётку понявшую, вдруг, почему я здесь — надо было видеть её лицо. А лучше — не надо. «Ждите!». Резко захлопнув дверцу окошечка, она скрылась.
Год шел 75-й, «разгар застоя» — это сейчас так шутят. Наверное, всё же они обладали каким-то сверхчутьем: не зажать сейчас, сразу — потом будет поздно. Поздно стало через полтора десятка лет. А тогда…
А что — тогда? Ну, сказал ты сразу: если будете на собраниях «подвергать» — да не приду ни на одно! Делайте, что хотите. Терять мне нечего.
— Да нет, мы так, для формы, — доверительно шепнул в коридоре Новик, отставной полковник, это он был твой прямой начальник и, пожалуй, самая светлая личность из всех тамошних кадров.
— Ладно, — согласился ты, — раз без этого никак.
— А как иначе — ведь из партии положено исключать общим собранием.
— Так ведь я сам исключился!
— Нет, так не бывает, надо, чтоб коллектив тебя…
Новик, и правда, хотел сдержать обещание — куда там! — не смог он совладать с праведным гневом отставных майоров-полковников:
— Да судить его надо, изменника родины!..
— Исключить его из профсоюза!..
И так далее — вот ты и поднялся со стула, где предусмотрительно пристроился в самом последнем ряду, дверь прямо за спиной.
— Не имеете права… — только и сказал ты, захлопывая её за собой.
Новик догнал тебя у самого выхода на улицу:
— Ладно, ладно, мы уже договорились, всё будет спокойно: в протоколы занесут, что следует, зайди ровно на минуту, не больше, без тебя, заочно, никак нельзя.
Вернувшись в зал, ты только и сказал:
— Зря ругаетесь — меня в Израиле ждет тётя, ну никак она без меня не может. А то бы — я никогда… — развел руками и, кажется, улыбнулся.
— Да он еще и издевается над собранием! — кто-то рядом буркнул вполголоса. Но — вполголоса.
Потом была недолгая торговля: «вы мне справку в ОВИР — я вам заявление об уходе по собственному желанию». Карта, казалось тебе, была козырная — до тебя, вроде прецедентов не было: чтобы самоисключались, чтобы самоувольнялись… Всю последующую неделю ты курсировал между районным ОВИРом, куда отнес заявление с просьбой о выездной визе, и начальством автомотолюбителей: не хотели, ну никак не хотели они дать тебе требуемую характеристику.
Ты просил — любую! Самую плохую — мол, плохой работник, прохиндей, прогульщик — да пишите, что хотите! Не давали…
— Они обязаны дать, иначе заявление рассматриваться не может, — объяснял овировский капитан.
— Так скажите им это! — потом ты, сидя напротив Новика, от которого в большой степени зависела скорость получения нужной бумаги, слушал его диалог с ОВИРом: ему оттуда объясняли, что характеристику выдать тебе просто обязаны, и подтвердили, любую — но с тремя подписями.
— …они же детей наших с собой увозят! — уже слабо, скорее для проформы, пытался возражать Новик.
— Ваших?! — тут ты не сдержался. — Своих! Своих! — завопил ты в лицо оторопевшему Новику, едва он положил трубку.
* * *Оставался еще военкомат — следовало сняться с военного учета, сдать военный билет и получить соответствующую справку.
— Хорошо, хорошо, — убеждал тебя толстый пожилой майор, вытирая со лба пот бумажной салфеткой, — давай сначала на сборы, переподготовишься с другими запасниками, всего две недели, да и сдашь билет.
Ты не сразу врубился, что майор говорил это серьёзно.
— Вы что, не понимаете, что я в Израиль уезжаю! И мы будем «вражеские стороны»! Для кого вы будете меня переподготавливать? Для израильской армии?
В общем, сдал ты ему билет, получил справку в соседней комнате, а выйдя оттуда, заметил в коридоре толстого майора: кажется, здесь он тебя поджидал. Пристроившись рядом, пока ты шел по длинному коридору, он, не поворачивая к тебе головы, как-то в сторону, спросил: «А что, там правда хорошо? Лучше, чем здесь?». Эх, майор, майор — сейчас бы ты ему многое рассказал бы, а тогда…
А тогда, опасаясь подвоха, да мало ли чего можно было ожидать в этих стенах, только и сказал: «Разное говорят. Приеду — увижу сам…».
Глава 6
Таможни, границы…
Москва, Шереметьево-2, год 2001-й.
Клянусь, этот диалог не придуман:
— Что в чемодане?
— Книги.
— Столько?!
— Да весь с книгами. Будете проверять? Открыть?
— Не надо — платите за перевес, у вас лишних 20 килограммов. Видите? — действительно, стрелка весов угрожающе склонилась вправо. Весы работают…
— То есть, как лишних? Они не «лишние»! Это — подарок!
— Да вот так: подарок или нет — не имеет значения. Оплатите пошлину!
— Но эти книги мы дарим российскому фонду культуры!
Дар это, понимаете?
— Ну и что? Дары тоже облагаются налогом.
— Слушайте, а еще я везу в дар деньги — видите, указано в декларации, — это собрано в Штатах, между прочим, людьми не всегда состоятельными, чтобы передать здесь, в России, на самые неотложные нужды культурному фонду Булата Окуджавы. Это же благотворительность!
— Ну и что? Вам говорят — платите!
— Но почему?
— Таможне тоже надо жить.
— Так… Теперь понимаю. Будет квитанция? Или так?
Только что такое милое личико моей собеседницы каменеет, оно больше не кажется мне привлекательным.
Любопытно все же, что она ответит? Молчание…
