Михаил Михалков - В лабиринтах смертельного риска
Когда патруль отошел на значительное расстояние и скрылся в морозной дымке, мы прощаемся со Скрипником.
— До свиданья, диду! Не поминай лихом! Спасибо за все!
— Счастливой вам дороги, сынки! — отвечает дядя Коля. — Может, и мой хлопец где блукает, может, кто и его выручит из беды…
И вот мы с Бойко ползем к Днепру. Я — впереди. Он — за мной. Со стороны мы незаметны — на нас маскировочные халаты.
Устав ползти, делаем прыжки, маскируем следы, вот уже и пересекли «дозорную тропу». Быстро вперед! Берег у нас позади. Кругом плотный туман. Медленно ползем по замерзшему Днепру. Делаем передышки. Стараемся упираться локтями, чтобы не отморозить рук. Бойко тяжело дышит. Отдыхаем. Потом встаем и идем в полный рост. Бойко сильно хромает, опирается на палку.
Скоро уже середина пути. И тут под ногами вдруг начинает хлюпать вода, под ней — лед. Мы скользим, падаем, и так — несколько раз.
Ледяная вода обжигает руки. Устоять на ногах совершенно невозможно — мы снова ползем. Вода все выше. Мы уже давно промокли насквозь, но от нервного напряжения холода не чувствуем.
Ползем, ползем… Ползем крайне медленно в ледяной воде. Все время пробую перед собой лед — не попасть бы в полынью, тогда пиши пропало! Движемся в полном неведении, куда лучше забрать — левее или правее… Нашему пути, кажется, нет конца. Где же берег?!
Но вот воды становится меньше… Еще меньше… И наконец — снег! Уже виды неясные очертания высокого обрывистого берега… Вот и сам берег. Выбираемся с трудом на кручу. Впереди заснеженное поле. Мороз крепчает.
Наши намокшие халаты покрываются на ветру ледяной коркой, трещат и хлопают при каждом движении. Тело сковывает ужасный холод. Хочется бежать, надо бежать — иначе умрем, но Бойко едва-едва ковыляет, и я поддерживаю его под локоть, подбадриваю:
— Держись! Держись, старина!
Наконец добрались до жилья. Это была, как потом выяснилось, деревня Куриловка. Стучимся в крайнюю хату. Старушка, которую мы разбудили, зажгла огарок свечи, да так и обмерла, увидев нас в заледеневших белых балахонах.
— Немца нет?
— Нэма.
— Спасай, мать! Топи печь!
Мы с трудом освобождаемся от превратившейся в ледяной панцирь одежды и голые, окоченевшие, начинаем усиленно размахивать руками и приседать… И вот уже чувствуем, как постепенно согревается тело. Старушка приносит самогон. Выпиваем по полстакана и остальным растираемся… Чудо! Оживаем! В доме полыхает печь. Забираемся на теплую лежанку, ложимся на какое-то тряпье. У нашей спасительницы нашелся табак. Она все делает молча, и мы молчим. Блаженно улыбаясь, свертываем по огромной «козьей ножке» и, хмелея от свободы, дымим махрой. Подумать только — перемахнули через Днепр! Победили мороз, ледяную воду и убийственный ветер. Выжили!
Наша одежда висит возле печки. И мы знаем, что, пока будем спать, бабуся все высушит и соберет нас в дорогу. Мы накрываемся каким-то старым рядном и крепко засыпаем.
Утром поднимаемся бодрыми и веселыми. Хочется есть, но в доме нет ни крошки. Обжигаясь, пьем пахнущую дымом горячую воду. И за это спасибо. За все спасибо тебе, молчаливая, но все понимающая бабуся!
Она куда-то исчезает.
— А вот вам на дорожку, сынки, — говорит она и передает Бойко узелок с ржаными лепешками. — Соседка дала.
Мы идем довольно быстро по целине, без дороги. Идем на север — к фронту. Бойко старается не отставать. Пурга кружит, стучит снежной дробью по обледенелой земле и надежно укрывает нас от вражеских глаз.
— Знаешь, Степан, если в селе нет немцев, то днем поспим, ночью пойдем дальше. Если есть немцы — обойдем село. Так будет безопаснее.
Он согласен.
Бойко неразговорчив, поглощен своими мыслями. Я тоже больше молчу и с благодарностью думаю: «Какие же у нас замечательные люди! Кто мы дяде Коле Скрипнику? Да никто. Совсем чужие. А он нас приютил, сберег… И жена его Анна Ивановна последние свои простыни пустила на маскхалаты. А Маруся? Как выручала! Золотые люди! Не только собой рисковали, но и жизнями своих малых детей. Нагрянули бы немцы, обнаружили нас — и всем конец… А бабуся из Куриловки! Она и вовсе не спросила, кто мы, но сделала для нас все, что могла. А ее соседка! Та и вовсе не видела нас, но дала, поделилась с беглецами последними ржаными лепешками… А Лида Лукьянова! Какая храбрая девушка. Сама связалась с Цвинтарным, проникала к нам в зону госпиталя. Каждый раз рисковала… Какую ответственность на себя взяла. Сейчас прячет наших беглецов. А их надо кормить, одеть, снабдить оружием, документами, или переправить через Днепр, или спрятать до прихода наших войск… Вот задача! Конечно, помогая нам готовить побег, она выполняла задание партийного подполья — не иначе…»
— Сорвались! — говорю я вслух.
— То ли еще будет! — отвечает мне Бойко.
Мы видели это
Итак, с величайшим трудом мы вдвоем с Бойко одолели Днепр. Ему особенно тяжело, он хромает, опирается на палку. Теперь — на север — в леса! Днем укрываемся в селах, ночью идем сквозь снега и метель. Прошли уже километров сорок.
И вот на заре подходим к большому селу, расположившемуся в низине. Уже светает, но село как вымерло — ни одного дымка. От искрящегося снега больно глазам. Подходим к первой хате и в ужасе останавливаемся на пороге: на полу, в луже крови — труп старика, на кровати — убитая старуха, в люльке, подвешенной к потолку, — мертвый ребенок.
В соседней хате та же картина: в сенях — труп женщины с коромыслом в руке, рядом — опрокинутое ведро. В хате — две убитые девочки-подростки.
Выбираемся из села, поднимаемся на вершину бугра и видим отсюда темные пятна на белом снегу — это запорошенные трупы сельчан. Вместе с Бойко, по глубокому снегу, по целине быстро уходим от этого страшного места.
Позже мы узнали, что в том селе стояла немецкая часть. Перебазируясь, немцы оставили склад с бензином под охраной двух солдат. В село ворвалась наша танковая разведка, маневрировавшая в тылу врага. Танкисты взорвали бочки с бензином, убили охрану, провели митинг и умчались. На следующий день прибыл отряд карателей и, оцепив со всех сторон село, безжалостно уничтожил все живое. Свинцовым дождем прошелся по людям. Уцелела только одна женщина, спрятавшаяся в сарае. Она и оказалась единственным свидетелем этой трагедии…
Мы шли все дальше и дальше на север.
В одном селе наскочили на какую-то вооруженную банду, едва унесли ноги. То ли это были переодетые в штатскую одежду полицаи, то ли уголовники… В дороге едим что придется, спим — где попало, бывает, просто зарываемся, как сурки, в снег.
