Василий Петров - Прошлое с нами (Книга первая)
Стояла тишина. В подземелье не проникали никакие звуки снаружи. Командир батареи сидел спиной к перегородке, я — напротив. Техник-интендант открыл дверцу углового сейфа и замер, обратившись весь в слух.
— Это документ особой важности,— Величко начал листать инструкцию с конца,— начнем по порядку... выстрел орудия... это огонь... поэтому в уставах сказано: «Артиллерия ведет огонь». Пехота стреляет... даже самая длинная пулеметная очередь — всего лишь веер пуль, понимаете? Вам запрещается использовать орудия для подавления целей малозначащих... вести огонь из гаубиц по воробьям, а может быть... также и по зайцам...
Однако «воробьям» и не в меньшей мере «зайцам», когда они с автоматами, и мощные железобетонные форты нипочем.
— Вы имеете в виду Эбен-Эмаэль? [15] Конечно,— лейтенантВеличко медленно закурил,— но войдем в положение лиц, работавших над инструкцией... Перед их взором вся граница... сотни батарей... Если каждый лейтенант в какой-то случайной стычке подаст команду «огонь!»... что тогда? Не стану говорить о положении на Дальнем Востоке. Здесь атмосфера накалена значительно больше, война не война, а нападение ограниченного характера... скажем, с демонстративной целью... и вот ваш стопятидесятвдвухмиллиметровый снаряд... грохнется с рикошета на немецкой стороне... одиночный разрыв вызовет резонанс на всем протяжении западной границы... повод для войны... Вы это понимаете?
Да, разумеется. Но вернемся все же к старшему на батарее. Огневые взводы инструкций не читают... им-то что делать? Открывать огонь... прятаться?
Третье лицо — свидетель инструктажа, техник-интендант подошел к столу.
— Разрешите? — он взял предложенную Величко папиросу.— Товарищ лейтенант, неужели начнется война? Как вы думаете?
— Я ничего не думаю,— ответил Величко.
— Ну как же? Полчаса говорили тут,— интендант взял инструкцию,— «готовность к открытию огня», «направление стрельбы», «мост у водяной мельницы»... это там, где мы переезжаем речку? Просто не верится... мороз по коже, а вы... «ничего не думаю». Неужели вы, товарищ командир, не боитесь? — техник-интендант поглядел с сочувствием.
Конечно, обязанности лиц его профессии, как и смежных — связистов, техников, автомобилистов, саперов и всех, представляющих учреждения и службы боевого и материального обеспечения,— несравненно проще. Война ли, про провокация — военнослужащим тыла нет нужды ломать над этим голову. Ключ от сейфа в карман, имущество на телегу, личные дела в папке. От бомбы в придорожной канаве достаточно места, укрытие за всякой кочкой. Не нужно побуждать других к действию, прицеливаться, вести бой. А тут — орудия, боеприпасы, тягачи... люди. Каждому определено место, и ими нужно управлять. Не уйти и не укрыться, потому что они — те, кто у артиллерийских орудий, за броней танка, в стрелковой цепи,— воины, они должны стоять лицом к противнику и сражаться, не помышляя о собственной участи.
И заботы у каждого свои. Зачем порицать интенданта? Круг его служебных интересов несравненно уже, чем командира подразделения, скажем, у лейтенанта Величко, — и человеческая природа направляла избыток внимания интенданта в сторону близких ему людей.
— ...Мы-то уйдем... моя старушка... беда, граница-то рядом...— интендант пустился в воспоминания о первой мировой войне и бедствиях, которые пережило мирное население. Разговор, кажется, тяготил командира батареи. Стараясь положить конец воспоминаниям, он щелкнул крышкой часов, потом обратился к папке, но намек не остановил словоохотливого секретчика.
— К вам стучат... извините. Интендант направился к двери.
— Штабной унтер старой армии... деликатен, молчалив, а тут совсем заговорил...— продолжал Величко.— Служили вместе в одном артиллерийском полку. Так на чем мы остановились? Да... в колонне огневых взводов достаточно стрелкового оружия... Как вы используете его?
Так же, как и орудия,— расчет Проценко отражает нападение с фронта, Дорошенко — справа, третий и четвертый расчеты — слева и с тыла. Ну, а если нападающие располагают тяжелым оружием?
— Не исключено... этого нужно ожидать.
Как подавить батальонную пушку, даже 50-мм ротный миномет? Карабины и пулеметы огневых взводов беспомощны.
— Ну, тут уж ничего не поделаешь. Вести огонь из гаубиц нельзя... запрещено.
А танки?
— Вопрос серьезный... в настоящий момент здесь нет ясности. Хотелось бы думать, что обстановка прояснится раньше, чем танки появятся перед нашими стволами... Я думаю, так и будет.
Командир батареи говорил убежденно, и я был готов согласиться. Но тут неожиданно пришла со стороны поддержка. Техник-интендант выступил из-за перегородки и предостерегающе поднял руку.
— Загвоздка-то в том, товарищ командир, что панцеры имеют обыкновение заходить с тыла... вспомните Польшу, Францию... Великие державы, а что получилось? — он крякнул и опустил руку.
— Для орудий моей батареи безразлично, откуда они зайдут,— сказал Величко.— Личный состав огневых взводов должен всегда знать свое дело.
Да, разумеется.
— Товарищ лейтенант, воинская присяга нерушима и сохраняет силу при любых обстоятельствах.— Величко понизил голос.— Меня больше беспокоят средства связи... Наши телефонные линии действуют исправно... Можете вести переговоры со всеми штабами... Но стоит объявить тревогу, начинается... капсули в трубках сыреют, контакты окислились, рвутся провода. Будто телефонные аппараты предназначены для стрельбы и телефонисты пользуются ими в рукопашной схватке, как холодным оружием. Нужна четкая, беспрерывная связь, прямая, от старшего к младшему, и в обратном направлении... Штабы частей обязаны доносить дивизионным и уровским инстанциям обстановку, а эти... старшим штабам. Представляете, как неустойчиво управление... Уровские части должны удерживать приграничные позиции, полагаясь только на себя и ни на кого другого.
А пограничники? — Что вы хотите сказать? Пограничники разве не учитываются?
— Вы военный человек,— отвечал Величко нетерпеливо.— Задача пограничных подразделений... охрана границы от нарушителей-одиночек и мелких групп... несение сторожевой службы, не более... Пограничные заставы и отряды меньше или больше пехотного батальона, но они имеют только стрелковое вооружение: комар против носорога. Но, может быть, у пограничников надежнее связь?
— Боевые возможности их ни для кого не секрет, а связь, не знаю...— и, считая вопрос исчерпанным, командир батареи вернулся к инструкции.— Наш дивизион в лучшем положении, чем уровцы, расстояние до границы исчисляется сотнями метров... Им размышлять некогда в случае чего... Так-то, товарищ лейтенант... Лично мне больше доверия внушает связь через нарочных, чем телефонная...
