Василий Петров - Прошлое с нами (Книга первая)
Начальник артиллерии 15-го стрелкового корпуса полковник Стрелков — его подпись стояла на титульном листе инструкции — воспринимал все, что происходило на противоположном берегу Западного Буга, по ту сторону границы, с полным сознанием ответственности перед старшими начальниками и личным составом войск, которые предназначались для обороны приграничных рубежей. Сосредоточение немецких войск продолжалось — этот факт исключал двоякое толкование намерений нашего западного соседа. Активизировалась деятельность немецкой авиации. Самолеты-разведчики открыто производили разведку, удалялись от границы на расстояние до двадцати километров и более — на всю глубину тактического построения войск нашего первого эшелона.
У всякого, кто знакомился с обзорной частью инструкции, не оставалось сомнений: нападение неизбежно. Но следующий раздел, где излагались меры по пресечению агрессии, вызывал недоумение — никакой определенности. В каждом пункте недомолвки, одна фраза противоречила другой. Составители этого особо важного документа явно отходили от своих собственных выводов. Почему?
Для 92-го ОАД на первые часы войны предусматривалось три основных варианта действий:
— немецкие войска переходят в наступление на Владимир-Волынский. Уровские подразделения удерживают свои позиции. 92-му ОАД объявлена тревога. Батареи выведены в выжидательный район. Устанавливается связь с командиром дивизиона. Выжидательный район 3-й батареи — кладбище села Зимно.
— после прорыва тактической обороны немецкие войска начинают продвижение вглубь. Подразделения дивизиона разворачиваются немедленно в районе: артиллерийский парк — монастырь — на открытых позициях. На 3-ю батарею возлагалось прикрытие сектора: восточная окраина села Зимно — мост на р. Луга у водяной мельницы;
— монастырь Зимно атаковали диверсионные группы или подвижные силы противника, подошедшие с других направлений. Подразделения дивизиона занимают круговую оборону района: село Зимно — монастырь — водяная мельница — развилка дорог на южной окраине Владимира-Волынского. 3-я батарея действует по второму варианту.
Заключительная страница инструкции больше напоминала головоломку, нежели руководство к ведению войны. После занятия боевых порядков подразделениями предписывалось со всей решимостью отвечать противнику и в то же время соблюдать особую осторожность, огонь не открывать, ожидать указаний и т. д.
Ни командиры батарей, ни командир дивизиона не имели полномочий использовать огневую мощь своих подразделений в условиях обстановки, не терпящей отлагательства. Право на открытие огня сохранялось только за старшими начальниками. Когда? Каких инстанций? Будут ли они располагать сведениями о том, что происходит на поле боя?
Инструкции ничего не говорили старшему на батарее о тех конкретных задачах, которые он должен решать. Заключение напрашивалось само собой, и я принялся за чтение снова.
После объявления боевой тревоги старший на батарее должен действовать согласно указаниям командира батареи. Но лейтенант Величко оставался на огневых позициях ровно столько, сколько требовали обязанности. В боевых порядках его место — наблюдательный пункт. Рисовалась такая ситуация: лейтенант Величко отбыл на НП, в это время появляется противник, надо действовать без промедлений, но старший на батарее не имеет права подать команду «огонь» без санкции своего отсутствующего непосредственного начальника.
Где командир батареи? В пути к наблюдательному пункту... У командира дивизиона или где-то между этими пунктами?.. Но, предположим, местонахождение командира батареи установлено, и с ним поддерживается связь. Решится ли он удовлетворить просьбу огневых взводов вопреки инструкции?
Я чувствовал себя связанным по рукам и ногам. Может быть, что-то упустил? Начну сначала... Боевая тревога. Наряд выдает боеприпасы. Люди разбирают оружие и бегут в парк: «Сцепляй... по местам... Марш!» Старший на батарее в кабине тягача 1-го орудия. Начался обстрел... горит тягач... орудие катить на руках? Около четырех тонн... девять человек по грунтовой дороге... Впрочем, вероятность повреждения тягача невелика, но как знать? Я могу рассчитывать по крайней мере на два-три исправных тягача, итак, огневые взводы вышли из парка. Навстречу — пехота, парашютисты. Я подам команду «К бою»... а дальше? Взмахом сигнальных флажков противника не остановить. Нужен огонь... разрешение старших начальников... где они, где командир батареи?
Скрипнула дверь. В комнату вошел лейтенант Величко. — Как у вас дела? — он придвинул к себе папку. Я отказываюсь понимать некоторые пункты. Требования инструкции не согласуются с положениями устава.
— Да?..— протянул командир батареи.— В чем дело? После объявления тревоги он — лейтенант Величко — отправляется на командный пункт командира дивизиона?
— Да.
Старший на батарее уводит из парка огневые взводы в выжидательный район?
— Да.
Колонна подверглась обстрелу диверсионных групп. Старший на батарее обязан развернуть орудия и подать команду «Огонь»?
— Нет,— лейтенант Величко придвинул к себе инструкцию.— Здесь сказано, читаю второй абзац: «...открывает огонь только по особому распоряжению».
Огневые взводы приводятся в действие старшим на батарее или кем-то... «по особому распоряжению»?
— Старшим на батарее.
Разве старший на батарее в состоянии управлять орудиями, если не волен поступать в соответствии с обстановкой?
— Инструкция имеет в виду отношения между командиром батареи и старшим на батарее.
Но вот... обстрел усилился. Колонна остановилась. Что делать? Продолжать движение? Путь отрезан. Разворачиваться? Гибнут люди, нужно отражать нападение. Где же лицо, по распоряжению которого открывается огонь?
— Речь идет о командире батареи... В данный момент он в колонне?
— Маловероятно. Значит, вне колонны?
— Да... пожалуй... скорее всего- Как поступать старшему на батарее? Бросаться на поиски старших начальников или отражать нападение?
— Говорите открытым текстом... не надо подбирать выражения.
Инструкция снимает всякую ответственность со старшего на батарее за поведение огневых взводов на поле боя.
— Стой! — Величко поднялся, прошел из угла в угол.— Нельзя спешить с выводом. Мы имеем дело с документами особой важности... Нельзя,— он опустился на табурет у стола.
Стояла тишина. В подземелье не проникали никакие звуки снаружи. Командир батареи сидел спиной к перегородке, я — напротив. Техник-интендант открыл дверцу углового сейфа и замер, обратившись весь в слух.
