Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Книга 1. Пришедший сам
Грабёж «Общества взаимного кредита» был осуществлён партией эсеров 7 марта 1906 года, незадолго до приезда в Москву семьи Маяковских.
Вместо себя в квартире на Большом Козихинском Исидор Морчадзе оставил Василия Васильевича Канделаки. В «Я сам» о нём сказано:
«Помню – первый предо мной „большевик“ Вася Канделаки».
К новому жильцу часто приходили его друзья, тоже социал-демократы. Канделаки позже вспоминал о гимназисте Маяковском:
«В действительности, он увидел вскоре много большевиков в своей комнатке. Это были студенты Московского университета, товарищи и приезжие. Говорили, курили, спорили много и горячо. Тащили ворох нелегальщины.
Иногда, спохватившись, оглядывались на неподвижно сидевшего долговязого мальчугана. Я успокаивал:
– Это сын хозяйки. Володя Маяковский, свой.
В горячке учёбы и кружковщины мне было не до «ребёнка», каким я считал Володю».
Мать этого «ребёнка» тоже писала о «спорах» и о «ворохах нелегальщины»:
«Я беспокоилась, не мешает ли Володя своим присутствием студентам, но они мне говорили: „Володя серьезный мальчик, много читает, и нам он не мешает“.
К нам часто приходили студенты и курсистки, боровшиеся на баррикадах в 1905 году и участвовавшие в демонстрации на похоронах Баумана. Эти волнующие, интересные разговоры увлекали Володю. Он всё это хорошо знал и понимал».
Обратим внимание, что молодые люди в ту пору называть себя «большевиками» не могли. Те, кто состоял членом Российской социал-демократической рабочей партии, считались «эсдеками». Разделение на сторонников Ульянова-Ленина {«большевиков») и сторонников Плеханова {«меньшевиков») происходило лишь в партийной верхушке. К тому же в апреле 1906-го в Стокгольме прошёл шестой съезд РСДРП, который был назван «Объединительным», и на нём было принято решение: забыть все прежние разногласия и работать дружно.
В столицу Швеции приехал тогда и делегат от социал-демократов Кавказа Иосиф Джугашвили – под псевдонимом Иванович. Другой делегат, Климент Ефремович Ворошилов (под псевдонимом Володин), потом вспоминал, каким он встретил кавказца Кобу:
«У него были удивительно лучистые глаза, и весь он был сгустком энергии, весёлым и жизнерадостным. Из разговоров с ним я убедился в его обширных знаниях марксистской литературы и художественных произведений, он мог на память цитировать полюбившиеся ему отрывки политического текста, художественной прозы, знал много стихов и песен, любил шутку».
О том, что было связано с этим съездом социал-демократов, широкой публике стало известно лишь много лет спустя. А тогда, осенью 1906 года, москвичи обсуждали совсем другое событие. О нём – Владимир Джунковский:
«30 октября Москва омрачилась новым злодейским покушением. Когда градоначальник А.А.Рейнбот шёл пешком по Тверской, отправляясь к церкви Василия Кесарийского на освещение школы и богадельни, в него была брошена бомба, которая, по счастливой случайности, перелетев через него, упала на мостовую и взорвалась, не причинив никому вреда. Преступник был схвачен, но в эту минуту успел ещё сделать несколько выстрелов из револьвера, тоже никого не задевших».
Неудача в покушении заставила террористов охоту за Анатолием Анатольевичем Рейнботом продолжить. И через какое-то время в Большом театре во время дававшейся там оперы «Аида» неподалеку от ложи градоначальника была задержана эсерка Фрума Мордуховна Фрумкина, пришедшая в театр, чтобы застрелить Рейнбота. В её сумочке нашли браунинг. Террористку отправили в Бутырку. Там она, каким-то образом раздобыв оружие, стреляла в помощника начальника тюрьмы и ранила его.
Вот о чём тогда говорили, а также «спорили много и горячо» молодые социал-демократы, собиравшиеся в квартире Маяковских.
Постижение бунтарства
Наступил год 1907-ой. Семья Маяковских продолжала остро нуждаться. О том, как добывались средства для существования, описано в «Я сам»:
«Денег в семье нет. Пришлось выжигать и рисовать. Особенно запомнились пасхальные яйца, крупные, вертятся и скрипят, как двери».
Сергей Медведев:
«Помню, перед пасхой Людмила Владимировна и Володя занимались для продажи выжиганием и раскраской деревянных яиц. Принимала в этом участие и моя сестра. Работали и у них на квартире, и у нас. Пасхальные яйца заполняли все столы, окна, и в комнатах стоял запах горящего дерева».
Людмила Маяковская:
«В холоде, за полутёмной лампой, в дыму и копоти сидели мы за столом и работали… Часто сидели до утра. Умоешься и пойдёшь на занятия, а Володя ходил относить работу в магазин. Сидишь целый вечер, заработаешь два-три рубля, а эти вещи потом красуются в магазине Дациаро и продаются по пять-семь рублей.
Несмотря на то, что Володя эту работу не любил, он выполнял её хорошо. Эта работа нас выручала».
Магазин фирмы Джузеппе Дациаро (в России его звали Иосифом Христофоровичем) располагался на Кузнецком мосту в доме № 13 и торговал литографией – видами российских и зарубежных городов.
Александра Алексеевна Маяковская:
«После долгих и тяжёлых хлопот, разговоров и убеждений мне с детьми назначили пятьдесят рублей пенсии».
Жить стало немного легче. Но выжигать и выпиливать всё равно приходилось. Это, впрочем, не мешало Володе общаться с революционно настроенными жильцами.
Василий Канделаки:
«Помню мимолётное своё удивление, когда он смущённо, робко, боясь, что откажут, брал почитать „что-нибудь революционное“. Потом он перестал спрашивать, просто брал, глотал. Когда приходили товарищи, бросал своё выпиливание и присаживался в уголке, жадно слушал».
Учиться в Пятой классической гимназии Маяковский начал с четвёртого класса. Но учёба у него не заладилась – отметки были хуже, чем в третьем классе Кутаиса. В «Я сам» сказано:
«Единицы, слабо разноображиваемые двойками. Под партой – „Анти-Дюринг“…
Беллетристики не признавал совершенно. Философия. Гегель. Естествознание. Но главным образом марксизм. Нет произведения искусства, которым бы я увлекся более, чем "Предисловием "Маркса».
Знания классические – те, что давала гимназия, его уже совершенно не интересовали.
А народоволец Пётр Лавров (тот самый, что перевёл на русский язык «Марсельезу») однажды написал в своём дневнике, что без знаний…
«… человек ничто, …он наг и слаб в руках природы, он ничтожен и вреден в обществе».
