Владимир Бойко - Не служил бы я на флоте… (сборник)
ВЕСЕЛЫЕ И НАХОДЧИВЫЕ
Стоим в Полярном на ремонте. Воскресенье. Мой лучший корешок Валера заступил дежурным по ПЛ. Я старший на борту.
Вечером сходил в город, купил кофе и коньячку (кто же кофе пьет без коньяка – сначала коньяк – потом кофе), вернулся обратно. Коньяк «Белый аист» тогда выходил на арену. Шутка с того времени пошла гулять – «Выпил пол – литра «Аиста» и пошел на бреющем!».
Ищем закуску. Открываем холодильник в кают-компании и видим там две жирнющие селедки, да еще и с икрой. Не такие мы и большие интеллигенты, и селедкой можем коньячок закусить.
Посидели, послушали радио, покурили, поболтали, и отдыхать до утра легли.
Утром на подъеме флага командир второго отсека опрашивал всех, не брал ли кто его селедку, с таким трудом купленную в Полярнинском военторге. Конечно, никто не брал.
Убедили старлея, что это крысы-мутанты, прогрызли жесть холодильника и утащили его селедку. Они всегда жрать хотят! Ты следи за матчастью в отсеке, а не бегай за продуктами.
НЕ СТОЛЯРЫ МЫ И НЕ ПЛОТНИКИ…
Вторым отсеком в начале 80-х годах командовал один пятнадцатилетний капитан-лейтенант Вовчик. Стянули у него кувалду с аварийного щита. Достал новую, повесил на штатное место. Стянули опять.
Вова психанул и, помня анекдоты о деревянных якорях, через корешка на ПРЗ (Плавучий Ремонтный Завод, но мы его звали посудоремонтный завод из-за «очень высокой» квалификации мастеровых) изготовил кувалду полностью из свинца, да еще рукоятку свинцовую присобачил. Втроем не поднимешь!
При первой же швартовке в лепешку ее превратила носовая швартовная команда. Но недолго переживал Володя. Следующую кувалду он изготовил из дерева! Покрасил кузбаслаком и аварийкой так, что от настоящей не отличишь.
Все стало хорошо – никто не воровал ее. Однажды при сдаче задачи №-1 флагманский по живучести проверял щит с аварийным инструментом во 2-м отсеке. Думая, что снимает кувалду со щита, он страшно удивился, почему она взлетела вверх!?
«Что, ебт…!!! Плотники – столяры в отсеке завелись – киянки появились? Где же тогда рубанок?» – это уже кричал он потом на разборе полетов.
НА СЕВЕРНОМ ПОЛЮСЕ
Реклама по ТВ о пьющих кофе на Северном полюсе полярниках навеяла следующее: какую-то СП (станция Северный Полюс, их тогда так много было, что и номеров не запомнишь) то ли оторвало, то ли льдина дрейфовать начала ближе к Гольфстриму, то ли что еще, но посылают нашу подводную лодку искать эту самую СП.
Ходили долго, нашли. Всплыли. Втроем пошли к домику СП. Кругом ни души, как по бессмертной фразе Савелия Крамарова «…а вокруг покойнички с косами стоят…».
Заходим. Полярники сидят спиной к двери, смотрят телевизор. «Здорово, мужики!» говорим. В ответ «Здрасьте!» и никто не поворачивается к нам. Затем следует выпрыгивание полярников из своих штанов с криками ужаса.
За время зимовки они и представить не могли, что какая – то живая душа зайдет к ним в домик. О нас они думали, что это галлюцинации начались.
КОМИССАР МИКЛОВАН
В середине семидесятых на экранах кинотеатров страны шел популярный румынский боевик о полицейском комиссаре Микловане. Комиссар этот во всех сериях ходил в длинном кожаном плаще, а поскольку наш друг и товарищ, однокашник по училищу Игорь Черевичный таскал такой же плащ, то и получил соответственно кличку «комиссар Миклован».
В один из летних вечеров, сидело у меня на кухне человек пять «вдовцов». Вдовец – офицер или мичман оставшийся летом один дома, поскольку жены с детьми убывают в июне на Большую Землю загорать и отдыхать. Не пропадать же лету, раз у мужа нет в это время отпуска. Ужинали, чем Бог послал из старпомовской цистерны спирта и интендантской провизионной цистерны №-3. В самый разгар пития «самогона и слушания граммофона» обращаю внимание на движущуюся фигуру в подъезд соседнего дома. Это наш Игорь, он же Миклован, возвращается со службы. Открываем окно и зовем товарища к нам на праздник.
Но не могу ребята, говорит комиссар Миклован и продолжает движение в сторону дома своего. Иду в комнату, беру двустволку, заряжаю не помню уже чем, выставляю в окно на Миклована, предупредительный не забыл вверх дать. У Игоря руки на автомате вверх ушли моментом, в окно ему приказываю следовать к нам. Так он с поднятыми руками и вошел в квартиру. Ну, а дальше посмеялись и продолжили гульбище.
Как известно «шило» – мина замедленного действия, поэтому кто и когда расходился никто так и вспомнить не мог.
С Игорем встретились через три месяца – он на следующий день ушел в автономку и долго потом нам рассказывал, как на полном автомате на следующий день с огромнейшего бодуна вводил ГЭУ (был он тогда КГДУ–1) и уходил выполнять задание Родины.
КРУИЗ
После ослабления политического режима в стране отпустили возжи, и народ валом повалил в различные «бугры». Ну, а нам так и оставили путешествия по рекам и озерам необъятной Родины, так сказать «каботажное плавание». Находясь в отпуске и от нахлынувшего безделья, первый управленец К–426 Владимир в Москве приобрел на двоих с товарищем билет на круиз по матушке Волге. Лето, тепло, каюта «люкс», коньяка и водки хоть залейся. Все шло хорошо, но на третий день путешествия по реке у Вовы заныл зуб, да так, хоть старушку в черных одеяниях с косой встречай. Самое обидное, что вокруг ни души на берегах Волги, ни деревеньки, ни завалящегося фельдшера. Такового не оказалось и на теплоходе. «Чепуха – сказал друг верный – приступим к операции по удалению зуба». Для начала влил 0.5 коньяка для расширения кровеносных сосудов, да и как анестезийный препарат коньяк подошел. Налил полную ванну горячей воды, вложил в нее в полусознательном состоянии Владимира, открыл его рот и пассатижами, позаимственными у механика теплохода, удалил болевший зуб без замечаний.
КАЧЕСТВО ПИТАНИЯ
Боевая служба. Обед. В кают-компанию офицерского состава входит командир и, желая приятного аппетита, спрашивает, как, мол, обед приготовлен. Отвечаю: «Ну, что можно сказать, товарищ командир? Шпроты приготовлены хорошо!».
ТУАЛЕТ – 1
Влетело в голову воспоминание о Франции. В сентябре 2007 года был руководителем делегации ветеранов – подводников Тверской губернии – участником 44 Международного Конгресса Подводников в Шербуре и Париже.
Во время посещения аббатства Сен-Мишель XI век – красота и таинственность неописуемы, захотелось в туалет. Он там один, у входа в замок – монастырь – храм. Я в форме – брюки черные, белая рубашка с коротким рукавом. («Смотришься, Константин!» – это из Жванецкого). Мужской и женский туалеты рядом, две двери в одной стене. Захожу в мужской. Первая мысль – не монахи делали, уж больно чист, пахнет фиалками и музыка играет! Все пять писсуаров заняты, подхожу к трем кабинам и пробую открыть двери. Все три закрыты, значит, занято тоже. Смотрю – справа дверь, такая же, как и ведущие в те кабинки.
