Владимир Бойко - Не служил бы я на флоте… (сборник)
Подойдя к нему, один генерал-полковник и говорит другому «Хрен мы здесь вылезем, Вася. Пошли обратно в 10-й отсек». И потопали на выход в десятый, а выход на волю был то в трех метрах!
Мне «Кумжа» запомнивалась в двух ипостасях:
1. Когда был КГДУ, то с напарником, под рафинад кусковой, выпивали спирт, выданный механиком для протирки систем и механизмов в аппаратных выгородках. Зачем добро портить? Там и так все из стали 0ХН10Т – хрен когда поржавеет!
2. А когда был помощником командира, сколько крови стоило выбить в тылу ветошь и краску для вот этой же показухи!
БРАТЬЯ ПО КРОВИ
Здравый смысл у генералов иногда присутствует. Правда, у летных. Летчики чем – то нам подводникам схожи как братья. Мы под, а они над, и оба в океанах – воздушном и водном.
Решали однажды в Западной Лице, можно ли выпускать в море 705 проект, на котором выработка всех ресурсов у механизмов. Так и не решили. Доложили в Москву, и она прислала целую комиссию.
В составе комиссии были два генерала – летуна. И они все решили простым вопросом друг другу: «Ты бы полетел на самолете, у которого выработан моторесурс? Конечно же, нет. Ну и незачем подводников топить своих. Дробь! 705 проект на прикол».
Что и было с удовольствием выполнено.
УБИЙСТВО
Заступил я по просьбе командира дежурным по гарнизону с субботы на воскресенье. Намечалась грандиозная пьянка – представление у офицерского и у мичманского составов подводной лодки К–426, на которых отмечать собирались возвращение из автономки вместе с присвоением очередных воинских званий. Меня, как самого надежного, бросает командир по – дружески под танк, прикрывать экипаж (мало ли чего). Я не в обиде – надо значит надо, тем более дает Виталий Павлович после вахты два дня отгула и на итоговые политзанятия идти не надо.
Все было нормально до двух часов ночи. До полуночи я объехал все точки празднований, поучаствовал немного в каждой. А в третьем часу заходит дед Щекотихин (старый мичман-дизелист, перевелся из Дзержинки к нам за северной пенсией) и говорит мне: «Николаевич! Сади меня в тюрьму, я боцмана зарезал!». Да у тебя, говорю, дед, сил не хватит и курицу чикнуть, не то, что боцмана. Да нет, говорит, распизделся боцман не по делу, я по пьянке схватил нож со стола и ткнул ему в живот. Кровь появилась, он упал, а я пришел сдаваться.
Явка с повинной, блин!
Запахло происшествием по перечню №-1. Сел искать выход из положения. Раздался звонок из госпиталя от дежурного хирурга «Ножевая рана живота, я обязан доложить утром в прокуратуру и в ОУС». Хорошо наш брат стоял, лодочный доктор. «Рана то как, жить будет?» – спрашиваю. «Да мелочевка, царапина, но этот чудак (боцман) на букву «М» пришел к нам и зарегистрировался у дежурной медсестры». «Ладно, говорю, медсестру беру на себя, а ты сиди полчаса и не дергайся». Прыг в дежурную машину и к командиру домой. Разбудил Палыча, втолковал, он врубился сразу и мы с ним вдвоем приезжаем в госпиталь.
…Виталий Павлович сразу с порога в лоб дежурному хирургу «Три литра хватит?». «Даже много» – отвечает хирург – а через комендатуру не пройдет?». «Не ссы, док – говорит командир мой – там все наши».
Вот так и никто не узнал о происшествии по перечню №-1. И тогда «шило» уже было конвертируемой валютой.
На следующий день, протрезвев окончательно, боцман и дизелист пили мировую, но ножи мы у них отодвинули в сторону. По Высоцкому «…а вилки попрятали…». Медсестрой занялся я и с тех пор, наш или не наш военный в госпиталь обращался, звонили всегда мне – записывать его или нет.
Кстати о докторах военных. На погонах военврачей медицинская эмблема (чаша и змея) расшифровывалась нами так «Сам алкаш и жена змея!». У моего друга – доктора Сани Жилинского была любимая присказка «Курить не курю, но рюмку хряпну!». Особенно ему хорошо удавалось разбавлять «шило» глюкозой в амбулатории пятого отсека – вкус необыкновенный!
МИНЕР
В начале семидесятых на моей первой атомной подводной лодке К–26 служил минером (командир БЧ–3) Сережа Броневицкий. Племянник первого мужа Эдиты Пьехи.
Вот он у нас и положил конец извечному спору – служить женщинам на подводной лодке или нет?
Сказал просто: «А вы представьте себе мой первый отсек и сохнущие на торпедных аппаратах женские трусишки и бюстгальтеры! Бардак? Бардак! Вот и нехрен женщинам проходить службу на подводных лодках!».
Еще прославился тем, что, купив «стенку» (мебель такая раньше была), отпилил 10 см по всему периметру низа стенки, всего лишь из-за того, что порог мешал войти в комнату.
ВАЛЮТА
1979 год. Впервые нам выдали боны для отоваривания в валютных магазинах. В ближайший выходной рванули в Мурманск и накупили сигарет иностранных, виски и прочую иностранную лабуду. Все «вдовцы» – так звали офицеров и мичманов, у которых жены выехали на лето в среднюю полосу.
В понедельник выходить на СБР (размагничивание). На пирс прибежал в 08.30. Подводную лодку буксиры оттаскивают 102 градуса на норд. Вплавь не рванешь. Хоть и лето, но за бортом шесть градусов, семь минут продержишься и становишься камбалой.
Рядом со мной еще человек десять мичманов и офицеров экипажа, припозднившихся после пития иностранного пойла. Коля Агеев, смотря на нас, выдает фразу из кинофильма о разведчиках «Мы с вами одинаково небрежны…».
Лодку поставили на бочки, буксир пришел за нами и вот мы в прочном корпусе. Поорали на нас для виду и разошлись по отсекам.
Через час по «Каштану» зачитали список опоздавших и объявили: «Названным лицам выйти на верхнюю палубу для работы с судном размагничивания». Штанги таскать. В наказание за опоздание. Вендетта! Месть кота Леопольда!
Еще через полчаса наблюдается картина: на ракетной палубе атомной подводной лодки стратегического назначения, вся наша опоздавшая гоп-компания, сидит по пояс голая (жарко, лето все-таки!), потягивает виски из горла и курит «Мальборо». Канары! Экзотика!
В отпуске в Севастополе мы потом с Колей на пляже в Камышовой (там валютный магазин недалеко был) сбрасывались по 25 копеек и настоящая «Московская» у нас в руках.
ВЕСЕЛЫЕ И НАХОДЧИВЫЕ
Стоим в Полярном на ремонте. Воскресенье. Мой лучший корешок Валера заступил дежурным по ПЛ. Я старший на борту.
Вечером сходил в город, купил кофе и коньячку (кто же кофе пьет без коньяка – сначала коньяк – потом кофе), вернулся обратно. Коньяк «Белый аист» тогда выходил на арену. Шутка с того времени пошла гулять – «Выпил пол – литра «Аиста» и пошел на бреющем!».
Ищем закуску. Открываем холодильник в кают-компании и видим там две жирнющие селедки, да еще и с икрой. Не такие мы и большие интеллигенты, и селедкой можем коньячок закусить.
