Наталья Рапопорт - То ли быль, то ли небыль
– Надо же, как машины разгуделись! Видно, где-то пробка… В этот момент к ним подошел милиционер. Увидев папу, сразу оценил ситуацию. Папа, впрочем, тоже.
– Генерала с банкета везу, – сказал он милиционеру сладким голосом.
– А ты довезешь? – усомнился милиционер.
– Я как стеклышко, – попробовал было папа, но с милицией такие штучки не проходят. Милиционер вытащил трубочку:
– Подуй-ка.
– Так это же трубочка Рапопорта! – обрадовался папа. – А я как раз Рапопорт, это моя трубочка!
Номер этот часто удавался даже мне, но на этот раз орешек попался крепкий:
– Вот и подуй в свою трубочку!
Словом, милиционер пересадил папу на заднее сиденье, развез генералов по домам, а папу отвез в отделение, где у него сначала отобрали права, а потом привезли домой.
В назначенный день папа явился в милицию «на разборку» и оказался в обширном вестибюле ГАИ в компании прожженных ханыг. В ожидании вызова в кабинет пострадавшие делились своими историями. Автора «трубочки» при этом поминали непрерывно и с подходящими к случаю эпитетами. Один, особо агрессивный, жаждал крови:
– Попадись мне этот Рапопорт, я бы ему яйца оторвал! В этот момент, в совершенно кинематографическом стиле, отворилась дверь, и милиционер вызвал:
– Рапопорт!
Надо ли говорить, что права папе вернули, и выходил он из отделения в сопровождении нескольких милиционеров, не без основания разделявших папины опасения, что эти вполне могут привести угрозу в исполнение…
БАЙКИ НАШЕЙ КУХНИ
«Иных уж нет, а тех долечим…»
Из протокола вскрытия в чукотской больнице: «Вскрытие показало, что чукча умер в результате вскрытия».
Русский народный юморПо роду своей профессии папа находился в постоянном контакте с оборотной стороной медицинской медали и в быту старался по возможности избегать общения с ординарной медициной.
Я как-то неслась с горы на лыжах, упала и сильно ударилась головой. Появились признаки легкого сотрясения.
– Полежи несколько дней, – посоветовал папа.
– А, может, к врачу сходить?
– К врачу?! Да ну их к черту! – живо отозвался папа с очень искренним чувством…
Мы обожали папины рассказы о медицинских казусах. Вот некоторые из них.
Диагноз
Старожилы помнят, что до революции на Тверской был большой книжный магазин Цейтлина. И была в Москве в те годы модная клиника нервных болезней профессора Минора. Лечиться у Минора считалось хорошим тоном, и аристократические жены наперебой болели разнообразными нервными болезнями, ходили бледные, нюхали соли и ездили на воды. Жена Цейтлина не уступала другим. И вот однажды Минор ей говорит:
– Вам надо провести курс лечения на водах, в Баден-Бадене. Я дам вам вашу историю болезни в запечатанном конверте, вы передадите ее моему коллеге в Баден-Бадене, профессору Оппенгейму, и он о вас позаботится.
Мадам Цейтлина получила конверт с историей болезни в августе 1914 года. В Баден-Баден она не поехала… Тысяча девятьсот четырнадцатый органично перешел в тысяча девятьсот семнадцатый. Короче, книжный магазин Цейтлина национализировали, а вместо Баден-Бадена мадам Цейтлина поехала в коммунальную квартиру, где оказалась соседкой моих родителей. Интересный медицинский феномен: после революции мадам Цейтлина совершенно перестала болеть нервными болезнями!
Цейтлины прожили с моими родителями бок о бок несколько лет, потом куда-то переехали.
И вот однажды папа идет по Тверской, а навстречу ему по другой стороне улицы – Цейтлин. Увидел папу, бросился через улицу прямо под конку, кричит:
– Все врачи жулики и негодяи! У меня есть такой документ, такой потрясающий документ, я завтра отнесу его в газету «Правда»!
Оказалось, Цейтлин разбирал свой архив и нашел запечатанный конверт, врученный когда-то его жене профессором Минором. Ему стало любопытно, какими нервными болезнями болела его жена до революции. Он вскрыл конверт. К кусочку картона была прикреплена небольшая записка: «Дорогой Оппенгейм! Посылаю к тебе свою пациентку Цейтлину. У них большой книжный магазин в центре Москвы».
– В чем дело, Цейтлин? – удивился папа. – Чем вы возмущены? Это самый верный диагноз, который я встречал в своей медицинской практике! И уж во всяком случае не рекомендую вам ходить в газету «Правда» и лишний раз напоминать, что у вас был большой книжный магазин в центре Москвы…
Послесловие
В середине девяностых годов по приглашению одного из университетов я приехала на неделю в Париж. У меня в Париже есть друзья, Жак и Диана Кольниковы, французские издатели папиной книги. Я заранее радовалась предстоящей встрече, но, к моему огорчению, на следующий день после моего приезда Жак с Дианой уезжали в Швейцарию.
– Не грусти, – сказал мне Жак, – я познакомлю тебя со своими друзьями, выходцами из России. Они все еще говорят по-русски. Очаровательные люди, я уверен, что вы полюбите друг друга. Лель Минор – известный писатель. А Ната Минор только что перевела на французский «Евгения Онегина», и я слышал, что перевод блестящий! Вот их телефон, позвони завтра, они будут тебе рады.
Так я оказалась в прелестной квартире Миноров на бульваре Сен-Жермен. Оба они – из первой волны русской эмиграции. Думаю, им за восемьдесят, но какие оба красивые! История их знакомства и любви – отдельная новелла, об этом когда-нибудь потом.
Ната прочитала мне вслух начало своего перевода. Он был на самом деле поразительным: я вскоре забыла, что она читает «Онегина» по-французски!
За уткой с яблоками я спросила Леля:
– В начале века в Москве была популярная клиника нервных болезней профессора Минора. Он вам не родственник?
– Как же, как же, мой родной дед! Отец моего отца.
– Вы помните его?
– О да, прекрасно помню!
Тут я рассказала им папину историю про Цейтлина и Минора.
– Могло это случиться?
– О, разумеется! Узнаю деда!
Приговор
– Куда вы меня везете?
– В морг.
– Но я же еще не умер!
– Так мы же еще не доехали!
Русский народный юморНачало двадцатого века. Австрия. Известный венский врач говорит своему пациенту:
– Очень сожалею, но вынужден вас предупредить: завершайте свои земные дела. Вам осталось жить два месяца… Ну, может быть, два с половиной. Очень сожалею, но медицина в вашем случае бессильна…
Через пять лет врач встречает этого пациента на улице. Он поражен:
– Как? Вы живы?
– Да, доктор! После того, как вы меня приговорили, я обратился за консультацией к вашему коллеге X. Он мне помог, и сейчас я прекрасно себя чувствую.
