Василий Шевчук - Командир атакует первым
Но командир полка и врач долго читали медицинское свидетельство, строчки о том, что "старший лейтенант В. М. Шевчук в связи с тяжелым ранением позвоночного столба...", явно озадачили их. Подполковник Кутихин даже чистую, оборотную сторону этой злосчастной бумаги посмотрел, словно надеялся там найти что-нибудь утешительное. Но увы... Командир огорченно произнес:
- Выходит, Шевчук, летать тебе... пока нельзя?
Врач вмешался:
- Товарищ командир, не пока, а вообще старшему лейтенанту Шевчуку летать нельзя.
Кутихин насупился, встал из-за стола, прошелся по кабинету.
- Вот что, старший лейтенант Шевчук, - нашел выход командир, приступайте к исполнению своих служебных обязанностей комиссара второй авиационной эскадрильи. Организуйте как следует политическую учебу. Обратите внимание и на дисциплину, на настроение личного состава... Как, доктор, вы не возражаете? - неожиданно обратился он к врачу.
- Нет. Но... комиссар эскадрильи должен летать, - неуверенно отреагировал врач.
- Доктор, вы же прекрасно знаете, что в полку сейчас никто не летает. У нас самолетов нет. Те, что остались, - в ремонте. Новых пока не ожидается. Так что мы все пока - пехота, - командир явно повеселел, найдя компромисс, и уже неофициально, тепло, как родному, пожал руку:
- Я рад. Очень рад, что ты вернулся, Шевчук...
И вот я в строю своего полка, своей эскадрильи. В поредевшем строю никогда не встанут рядом летчики В. Шейкин, В. Шкилев, А. Лашин и другие ребята. Смертью героев погибли они в последних боях над Керченским полуостровом и в небе Севастополя...
На следующий же день я побывал в эскадрильских группах политзанятий, поговорил с руководителями - недостаток был общий: раскрывая тему, они неоправданно мало приводили примеров героизма, мастерства летчиков нашего полка. Я не удержался и в одной из групп, где занимались молодые летчики, попросил слова, рассказал о лучших пилотах полка, о том, почему и как они побеждали врага в трудных боях.
Ребята засыпали меня вопросами. Их интересовало все: кто как стрелял, какой маневр выполнял перед атакой, как, например, Павел Шупик сумел в одном скоротечном бою практически с двух заходов уничтожить два самолета противника. Пришлось отвечать.
Вечером я задумался: интерес молодежи к деталям боев, к их подробностям был понятен. Тем более что летчики, которые вели эти схватки с врагом, были рядом:, как все, бывали на строевой подготовке, ходили в столовую, сидели на занятиях А вот вопросы молодых пилотов вызвали интерес и у меня, человека, который воевал и имеет на счету несколько сбитых фашистских самолетов. Но отвечал я на них не всегда достаточно полно, а порой и не совсем точно.
Если поразмыслить, то не каждый из нас, участников боев, и тогда, сразу после выполнения задания, и потом, по прошествии времени, смог бы дать полный отчет о своих действиях, объяснить достаточно аргументированно, почему он вел бой так, а не иначе. Во-первых, не все мы обладали способностью анализировать боевые действия. Во-вторых, на фронте часто не было времени, пять-шесть вылетов ежедневно, и нет возможности по свежим следам осмыслить проведенный бой, объективно оценить свои действия, действия товарища, сделать необходимые выводы. Конечно, мы старались учиться и самостоятельно, и друг у друга, и у противника. Но целеустремленной, обстоятельной учебы ожидать было трудно.
Говорили мы и о нравственном праве критически анализировать те бои, в которых полк понес потери из-за нечеткой организации, слабого управления, неграмотных действий самих погибших. Да, они погибли, честно сражаясь в бою, сделали все, что могли, для победы. Но, если бы обладали большими знаниями, мастерством, тактической хитростью, умением взаимодействовать, в ряде случаев потерь могло и не быть.
Занятия по тактике поручили четверым летчикам, имевшим на боевом счету сбитые вражеские самолеты. Я, как руководитель, выбрал для занятий несколько наиболее характерных боев, в которых участвовал и как ведомый капитана Карнача, и уже как ведущий. Это позволяло мне рассказать молодежи об особенностях действий истребителя в разных условиях воздушного боя.
Командир полка подсказал, что для таких занятий нужно подготовить наглядные схемы возможных вариантов воздушных боев с использованием расчетов аэродинамики самолета, теории воздушной стрельбы. И по отчетам летчиков, своим наблюдениям мы составили такие достаточно подробные схемы. Внимательно восстановили моменты сближения с противником, построения маневра для атаки, наиболее оптимальные варианты действий в условиях сложившейся обстановки.
Думая об этом, я пришел к выводу, что сейчас, пока есть время, нужно обобщить опыт лучших летчиков, подробно изучить наиболее характерные бои. Поговорил со Степаном Карначом, с другими опытными летчиками, с комиссаром полка. Василий Афанасьевич Меркушев предложил обсудить этот вопрос на партийном собрании.
Разговор получился интересный. Кое-кто, правда, сомневался, нужно ли ворошить дела давно минувших дней. Учат, говорили, не по бумажкам и не на пальцах, а в воздухе, на самолетах, а еще лучше - в реальных воздушных боях.
С этим можно согласиться - практика несомненно лучший учитель. Но большинство коммунистов-летчиков поддержали нас: на одних силуэтах немецких самолетов тактикой воздушного боя не овладеешь, самолеты противника необходимо изучать более подробно, особенно броневую защиту, вооружение, маневренные возможности. Выступавшие молодые летчики были убеждены, что им гораздо больше пользы принесет не тот опыт, который они ищут сейчас на страницах военных газет и журналов, а живой, подробный рассказ участников боев.
Словом, необходимость глубокого обобщения и изучения фронтового летного опыта поняли все, даже те, кто поначалу сомневался.
Так, на занятиях мы разобрали ряд боев, проведенных Степаном Карначом, Виктором Шкилевым, Иваном Базаровым, Николаем Смагиным и другими летчиками полка. Большой интерес вызвал рассказ о не совсем обычном для истребителя задании, которое с успехом выполнил Николай Смагин со своим ведомым. А дело обстояло так. Командование поставило задачу: уничтожить Чонгарский железнодорожный мост, через который фашисты доставляют в Крым оружие, боеприпасы.
Наши бомбардировщики не раз совершали налет на мост, но все неудачно прицельному бомбометанию мешал сильный зенитный огонь.
Смагин прикрывал с воздуха бомбардировщики и пришел к выводу, что ему легче было бы выполнить задачу на таком скоростном и маневренном самолете, как истребитель. Но как на истребитель подвесить бомбу? Летчик высказал свою идею инженеру полка по вооружению старшему лейтенанту И. Ходосу. Вместе с ним укрепили бомбодержатель под фюзеляж истребителя, подвесили 250-килограммовую бомбу. И вот новый вылет. Вражеские зенитки ведут яростный огонь по бомбардировщикам, а Смагин тем временем спикировал и нанес прицельный бомбовый удар по мосту. Фермы моста рухнули в воду. Важная переправа противника надолго была выведена из строя. Смагин за выполнение ответственного задания был награжден орденом Ленина.
