Морис Мендельсон - Марк Твен
Сэмюела Клеменса мучила совесть — ведь это он устроил Генри на злосчастную «Пенсильванию»! К тому же в момент катастрофы сам он оказался в другом месте, в полной безопасности.
Новым источником страданий для него явилось то, что случилось через шесть дней после катастрофы: Генри мучила боль, и по совету одного студента-медика Сэм дал ему немного морфия на кончике ножа. Генри заснул и в ту же ночь умер.
В великолепной шевелюре Сэма появилась седина.
Генри Клеменса похоронили в Ганнибале, где прошло его детство.
После похорон члены семьи снова разъехались. Ученик лоцмана был рад вернуться к Биксби.
Период ученичества подходил к концу. Спустя несколько месяцев Сэмюел Клеменс получил права лоцмана. Это был счастливый день в его жизни. Теперь он стал равным среди равных, приобрел великолепную профессию. Недаром в письмах молодого лоцмана родным так часто звучало гордое чувство. Ему повезло в жизни. Он водит «Сити ов Мемфис» — самое большое судно на Миссисипи. Он полон сил и энергии. А что такое человек без энергии? Он ничего не стоит, ровно ничего…
Нелегко точно установить, какую роль сыграл этот молодой лоцман в создании и укреплении закрытого профсоюза лоцманов, возникшего в США незадолго до Гражданской войны. Профсоюз провел немало упорных схваток с пароходовладельцами. Во всяком случае, писатель всю жизнь гордился тем, что был участником организации, которая умело защищала права трудовых людей в боях с предпринимателями.
Недолго царствовали лоцманы на Миссисипи. Но Сэмюелу Клеменсу посчастливилось разделить с группой товарищей-лоцманов самые пышные дни этого царствования.
«Меня никогда не тянуло к литературе…»
Годы, которые Твен провел в высокой лоцманской рубке, много дали ему как писателю. Сэмюел Клеменс продолжал узнавать жизнь. Пожалуй, никогда раньше ему не случалось встречать столько людей самых различных профессий, как на речных пароходах. Много лет спустя Твен сказал (комически утрируя по свойственной ему манере), что за время работы лоцманом он познакомился лично и очень близко со всеми разновидностями человеческих типов, какие только упоминаются в литературе.
На пароходах встречаются охотники из неосвоенных фермерами районов Кентукки, янки из Новой Англии, «джентльмены» — плантаторы из южных штатов, сердобольные дамы и пароходные проститутки, хвастуны и врали, негроторговцы и бродяги. Иногда тут же устраивают пышные свадьбы. Играет музыка, все танцуют.
Порою на пароходе располагаются последователи какой-нибудь секты, уезжающие в глухие места, чтобы не иметь дела с «еретиками». Далеко на западе страны они будут строить жизнь по учению новых «наместников бога на земле» — фанатичных и не лишенных хитрецы «пророков». У сектантов голодный, изможденный вид. Пассажиры стараются обойти стороной этих дурно пахнущих людей.
Клеменс знакомится с капитанами, боцманами, матросами, переселенцами. У каждого своя история. Память молодого лоцмана вбирает в себя и правдивые рассказы о пережитом и анекдоты, шутки, легенды.
Нигде не услышишь столько рассказов, столько выдумки и вранья, как на речных пароходах, где время тянется медленно, а у большинства дел нет никаких. Тут передают истории о речных пиратах, кровавой мести, ловких мошенничествах, находках драгоценных металлов в Калифорнии и Неваде, обычаях членов секты многоженцев — мормонов. Сообщают о восстаниях рабов, о людях, создающих колонии для перестройки жизни на новый лад, на основах истинного равенства, по идеальному образцу. Много говорят о текущей политике — борьбе южан с янки в сенате и палате представителей, выступлениях юриста и оратора из Иллинойса Эйба Линкольна, которого так любят фермеры-северяне, угрозах плантаторов-рабовладельцев создать из южных штатов самостоятельное государство.
В эти годы у Клеменса оставалось мало времени для литературной работы. На просьбы Ориона присылать письма для газеток, которые он пытался издавать, Сэм обычно отвечал отказом.
Но молодой лоцман всегда готов был в свободные от вахты часы рассказать какой-нибудь анекдот, от которого слушатели покатывались со смеху. Его медлительная речь позволяла ему с особенным успехом выступать в роли глуповато-хитрого рассказчика, который как будто и не подозревает о комизме случившейся с ним истории.
Рассказы Клеменса были выдержаны в духе простонародного юмора западных областей страны. В них было полным-полно комических нелепостей. Когда однажды заговорили о находчивости при катастрофах, он рассказал любопытную историю, будто бы с ним случившуюся. Во время пожара в окне четвертого этажа показался старик. Лестница не доходила так высоко, никто не знал, что делать, — старику грозила гибель. Но он, Сэм, не растерялся, закинул веревку и, когда старик поймал ее конец, велел ему обвязать себя вокруг пояса. «Старик это сделал, и я стащил его вниз».
Слушатели хохочут, но Сэмюел Клеменс делает вид, что не находит в этом рассказе ничего смешного. Он до конца верен избранной им роли простака.
Между тем твеновская коллекция «крокетианы», рассказов о Майке Финке и других буйных людях с Миссисипи значительно пополнилась. Во время стоянок в Сент-Луисе и Новом Орлеане Сэмюел Клеменс посещал библиотеки, и ему довелось прочитать бесчисленное множество фельетонов, шуток. Нередко лоцману попадались в руки рассказы Ирвинга и По.
В эти годы Сэмюел Клеменс напечатал несколько юморесок.
Став полноправным лоцманом, он счел своим долгом высмеять в газете «Кресчент», издававшейся в Новом Орлеане, старого лоцмана Айсайю Селлерса, который изрядно наскучил своим молодым коллегам газетными заметками, написанными в покровительственном тоне.
Этот Селлерс обычно предсказывал на страницах газет условия предстоящей навигации и давал лоцманам непрошеные советы. Клеменс выступил со злой пародией. В статье, подписанной «Сержант Фатом», он объявил с комически серьезным видом, что уровень Миссисипи поднимется так высоко, что к середине января вода будет на крыше местной гостиницы. Как и старый лоцман, он приплел ни к селу ни к городу события, которые якобы имели место полвека тому назад, а затем даже начал рассказывать о том, что произошло с ним в середине… XVIII столетия.
В «Жизни на Миссисипи» Твен подробно описывает обстоятельства опубликования статьи, высмеивающей Селлерса. Он приводит отрывок из заметки, которую, по его словам, написал лоцман и которая послужила поводом для пародии. Заметка эта начинается весьма торжественно: «Для блага граждан Нового Орлеана сообщаю свое мнение…» Вслед за тем Твен покаянно говорит, что его пародия «глубоко уязвила сердце славного человека» и что «капитан Селлерс оказал мне честь, начав глубоко ненавидеть меня с этого дня».
