Станислав Зарницкий - Чичерин
— Где остальные?
Остальных в присутствии тоже нет. У всех нашлись «неотложные» дела.
Залкинд, не обращая внимания на князя, вышел, с грохотом захлопнув за собой дверь.
После его отъезда чиновники быстро собрались, чтобы обсудить положение. Пришли к оптимистическому выводу: очередной комиссар также оказался бессильным что-либо сделать, все осталось по-старому. И вообще правительства приходят и уходят, а чиновники остаются.
Но они просчитались.
На следующий день Военно-революционный комитет вынес решение: «Слушали: товарищ министра иностранных дел Нератов скрылся, не сдав дела.
Постановили: подлежит аресту и преданию революционному суду».
В тот же день матрос Балтийского флота Н. Г. Маркин был вызван к Я. М. Свердлову. Он получил назначение в НКИД. В мандате, выписанном Бонч-Бруевичем, говорилось: «Товарищу Маркину, секретарю народного комиссара иностранных дел, поручается проведение необходимых действий для организации работы Народного комиссариата».
Тем временем Залкинд и Поливанов колесили по всему Петрограду на стареньком «пежо», разыскивая чиновников.
Встречи с чиновниками на дому привели Залкинда к выводу, что вряд ли можно ждать от них что-либо путного, пора было рассчитаться с ними.
Утром 17 ноября Залкинд зашел в Смольном к Урицкому и взял у него на всякий случай ордер ВРК № 2500 на арест руководящих чиновников МИДа. Теперь он мог по своему усмотрению, заполнив графу фамилиями саботажников, арестовать и привлечь их к революционному суду. Но Залкинд не воспользовался этим правом, ордер остался незаполненным.
Когда в половине пятого вечера он вместе с Поливановым подъехал к МИДу уверенный в том, что никого не застанет, удивлению не было границ: впервые после Октябрьских дней окна всех трех этажей министерства были ярко освещены. У входа их встретили и провели в Малахитовый зал, где собрались все чиновники. Это была организованная демонстрация. Чиновники намеревались показать твердость и единство.
Состоялась церемония представления служащих министерства уполномоченному Наркоминдела. Сначала Поливанов представил Залкинда Петряеву, а тот знакомил его с присутствовавшими чинами, торжественно и громко выкрикивая их полные титулы. Все эти бароны, князья, графы были в парадных мундирах, при орденах и лентах. Но, несмотря на этот блеск, чиновники чувствовали себя неважно, они уже знали из газет, что Военно-революционный комитет постановил арестовать Нератова.
Залкинд прервал это балаганное представление и заявил:
— Я явился сюда от имени рабоче-крестьянского правительства с тем, чтобы окончательно выяснить отношение чинов министерства к их служебному долгу. Время военное, и функции министерства принадлежат к разряду тех, кои не терпят в интересах страны ни одного момента перерыва…
Когда он кончил, чиновники, посовещавшись между собою, начали сдавать ключи от служебных помещений министерства. Вечером того же дня караульный отряд Павловского полка и сформированный накануне штурма Зимнего отряд рабочих с завода «Сименс-Шуккерт» окончательно заняли здание бывшего МИДа. Ключи от сейфов с наиболее секретными материалами были получены через два дня, когда Маркин арестовал и доставил на Дворцовую площадь Нератова. Перетрусивший вице-министр без сопротивления, как и его коллеги, отдал эти ключи. Его великодушно отпустили. С царским министерством иностранных дел было полностью покончено.
Теперь на Дворцовой, 6 все изменилось: через весь его фасад протянулся огромный красный плакат «Да здравствует мир!». Уже не было расшаркивающихся с фальшивыми улыбками чиновников, не слышно изящной французской речи. Пустующие кабинеты закрыты, малочисленные сотрудники наркомата на первых порах разместились в нескольких комнатах.
Посетителей, а их поток не прерывался, у парадных дверей встречал пожилой швейцар в синей ливрее, один из тех немногих служащих МИДа, которые сразу же перешли на сторону новой власти.
К 20 ноября 1917 года Наркоминдел состоял, не считая охраны, всего из 30 человек, которые и выполняли многообразные, срочные и ответственные дела.
Последняя попытка обратиться к чиновникам была сделана 26 ноября, когда Наркоминдел объявил: «Служащие министерства иностранных дел, которые не явятся на работу до утра 13 ноября (старого стиля. — Авт.), будут считаться уволенными с лишением права на государственную пенсию и всех преимуществ военной службы». К назначенному сроку явилось лишь пять человек. В их числе исполняющий обязанности директора департамента личного состава и хозяйственных дел А. И. Доливо-Добровольский.
На следующий день, 27 ноября, когда истек срок выхода чиновников на работу, все они были отчислены, пенсионная касса министерства была конфискована, чиновники-саботажники выселены из казенных квартир. Конфискованные квартиры были предоставлены в распоряжение служащих наркомата. В тот же день ВРК принял постановление об аресте стачечного комитета, руководившего действиями чиновников-саботажников, а Залкинд распорядился вывесить объявление отнюдь не дипломатического содержания: «Старых чиновников просят предложениями своих услуг не беспокоиться».
С первых же дней НКИД пришлось столкнуться с трудностями, которые создавал человек, призванный руководить делами внешнеполитического органа Советской России: став членом правительства, Троцкий избегал «будничных дел», игнорировал работу Наркоминдела, видя в ней препятствие для своей карьеры политического деятеля.
Троцкий не верил в силу русского пролетариата, в победу социализма в России. Как-то в беседе с Джоном Ридом, не давая и рта раскрыть собеседнику, он уверял, что и конце войны Европа будет пересоздана, но не дипломатами. «Европейская федеративная республика, Соединенные Штаты Европы — вот что должно быть!» — с апломбом, не оставляющим места для сомнения, заявил он.
Троцкий не только не руководил Наркоминделом. Он не скрывал к нему своего презрения и сковывал его деятельность. По его мнению, публикацией секретных дипломатических документов начинается и навсегда кончается вся деятельность Наркоминдела. И когда однажды партийный работник Пестковский высказал желание работать в НКИД, Троцкий ему сказал:
— Жаль вас мне на эту работу. Там у меня уже работают Поливанов и Залкинд. Больше не стоит брать туда старых товарищей. Я ведь сам взял эту работу только потому, чтобы иметь больше времени для партийных дел. Дело мое маленькое: опубликовать тайные договоры и закрыть лавочку.
Не без влияния Троцкого НКИД начал пополняться случайными людьми, с сомнительными политическими взглядами, часто не имеющими элементарных знаний.
